Колокола истории

Не правда ли, это описание напоминает наш мир? Точнее, то состояние, в которое он все больше и больше вползает. Мир искривленного Времени. Мир сужающегося пространства и сокращающихся ресурсов. Неизбежность этого странного мира очевидна. Вопрос лишь в том, потащит ли нас стихия разрушающегося капитализма, энергия этого разрушения в царство-логово а-социала, в «руандизированный» или «лос-анджелесизированный» социум, в мир борьбы всех против всех за ресурсы, пространство и биомассу или же мы будем регулировать этот процесс, максимально отсекая негатив, максимально ограничивая Зло и достойно встречая старость Европейской цивилизации, ее Новую Эпоху.

LXXV

События одной из самых важных книг XX в. — «Властелина Колец» Дж. Р.Р.Толкина — происходят в конце Третьей Эпохи. Эта метафора очень подходит к нашей нынешней ситуации, представляется ее символом. Причем не в одном отношении, а сразу в нескольких мы оказались у конца Третьей Эпохи.

Античность, Средневековье, Современность. Рабовладение, Феодализм, Капитализм. В рамках Капиталистической Системы это: Старый Порядок, Субстанциональный Капитализм, Функциональный Капитализм. Если говорить о капиталистической мир-экономике, то это конец третьей гегемонии — США, которой, предшествовали Великобритания и Голландия. Если взглянуть на двойника Капиталистической Системы — Русскую Систему, то и здесь окончилась Третья Эпоха, ушла в прошлое третья Структура — коммунизм. Московское самодержавие, Петербургское самодержавие, Коммунизм. У конца Третьей Эпохи.

А что дальше? Толкину, как писателю, было легче — он мог поставить точку, перевернуть последнюю страницу и закрыть книгу. Жизнь, История — не книга. Закрытая историком книга — это не ответ. Или — плохой ответ. Но трудно давать ответы в конце эпох — и по интеллектуальным, и по эмоциональным, и по моральным причинам. Везет тем, кто живет во время рождения, взлета, подъема систем. Они могут ставить серьезные вопросы и давать убедительные ответы. Убедительные — в среднесрочной перспективе: для самих себя, для современников, для потомков. Достаточно взглянуть на новоевропейскую философию и науку XVII–XVIIl вв., так называемого периода «раннего Нового времени». Бэкон и Лейбниц, Спиноза и Декарт, Ньютон и Локк. Какой уверенностью в возможностях разума, в успехе на путях поиска Истины дышат их тексты! Сколь изящны доказательства Ньютона! Еще бы, у него беспроигрышная аксиома — Бог. Неудивительно, что Эйнштейн, не имевший такой аксиомы (XX век!), так завидовал своему коллеге из эпохи Барочного Порядка.

Аналогичная картина возникает при взгляде на ранний этап развития античной философии, когда античное общество было на подъеме, переживало эпоху бури и натиска. И какой контраст с поздней античной философией и европейской философией конца XIX — начала XX в.! Конечно, приятнее ориентироваться на мысль восходящих систем и эпох, заимствовать и учиться у них. Но есть резон и в том, чтобы повнимательнее присмотреться к нисходящим эпохам, к мысли умирающих классов — тех самых, над которыми, по выражению Б-Мура, вот-вот должны сомкнуться «волны прогресса». Ведь у умирающих классов, точнее — у их мыслящих представителей тот же выбор, что и у человека перед лицом смерти: сойти с ума или стать мудрым.

Стать мудрым — это легче провозгласить, чем осуществить. Что значит стать мудрым и как это делать? Об одном из героев исландских car, Снорри Стурлуссоне говорили: он был умен, но не мудр, ибо не умел предвидеть будущее. А как предвидеть будущее, если его нет — по крайней мере, у данной системы? Можно ли быть социосистемно мудрым в эпоху упадка? Социосистемно мудрым — скорее всего нет. Можно быть субъектно мудрым. Но с точки зрения «трезвомыслящего большинства» такая мудрость, такой ум — безумие и глупость. «Безумие мудреца», «Горе от ума» — названия не случайные. Многим ли захочется выглядеть безумцами в глазах большинства? Сомневаюсь.

«Субъектная» или «социосистемная» форма ума — не единственный горький выбор закатных и предрассветных эпох. Есть и другие. Ограничусь двумя.

LXXVI

Наступление зрелости социальных систем, прохождение пика развития, как правило, приводит к возникновению империй: социум сталкивается с целым рядом новых, более сложных задач. Империи чаще всего эти задачи решают, и общество переживает свой второй, повторный расцвет, свое «бабье лето», часто превосходя технико-экономические, материальные достижения первого, «доимперского» расцвета, но не дотягивая до его уровня мысли и искусства. Под этим углом зрения два расцвета можно противопоставить и по-шпенглеровски: культура versus цивилизация. Вторичный, имперский расцвет — это раннеэллинистические империи III в. до н. э., это Рим Антонинов, это США в 1945–1991 гг. и т. д.