КОЛОКОЛА ОБРЕЧЁННЫХ

Волчёк имел ввиду железнодорожную станцию Лихославля, через которую проходила Октябрьская железная дорога, соединяющая, прости Господи, Москву и Питер. И вопрос этот был не праздным!

-Были-то были, Сань, но толком так и не пошарили. – ответил Фёдор.

-Плохо там на станции, Волчёк! – подал голос, вступая в беседу, Политыч.

- Ну а чего плохого-то? – не унимался Санька.

- Представь себе. В обе стороны тянутся ржавые рельсы. Туман… У платформы электричка стоит, ржавая вся уже. Все двери закрыты. А внутри…. Да чего ты ко мне пристал? – вон Политыч там тоже был, его дёргай!

-Степан Политыч! Так чего там в электричке-то было? – повернулся к старику Волчёк.

-Чего, чего… Мёртвые там все. – махнул рукой, прогоняя неприятное воспоминание Политыч.

-А говорите – нет мертвяков в Лихославле! – присвистнув, удивился Саня.

-Ходячих нету. Упокоенные все… - пробормотал Политыч.

-Во как.

-Да я ж тебе говорю, Саш – тревожно там как-то, неестественно. Как это правильно-то описать, одним словом? –задумался, подбирая эпитет, Федя.

-Пусто. –вставил Политыч.

-Вот точно – пусто. Молодец, Политыч, не в бровь – а в глаз.

-Страшно аж жуть. – ухмыльнулся Волков. – Но я к чему спросил-то…

-Да знаю я, к чему! – отмахнулся Федя.- Не рыскали мы там внимательно. И жутковато, да и времени – в обрез.

-Зато теперь и время есть, и народу побольше. – подытожил Саня.

-Забудь. – бросил Фёдор. – Нам с разведанным бы управиться и в Село притащить. Вот дальше – это если всё хорошо пройдёт – нам не раз ещё туда смотаться придётся. Ближайший город, не растерзанный, как Тверь, и с потусторонним, вроде как, спокойно. Находка, блин. Обнесём до последней гаечки!

-Вот люблю я тебя, Срамнов! – хлопнул по коленке друга Сашка. – Единственный, кроме меня, чел на Селе, у кого голова правильно работает! Эх, Федя! Нам бы на состав с солярочкой нарваться и все проблемы на ближайшие десять лет снять!

-А они есть у тебя, десять лет-то? – подала голос сзади Мария.

-У меня вся жизнь впереди, не пугай! – с улыбкой ответил ей Санька.

-Блажен кто верует. – отрубила девушка. – Бог время дал одуматься, а вы его вхолостую тратите.

-Маш, не нагнетай! – попросил её Фёдор. – Пытаться домысливать промысел Божий – тоже грех, кстати.

Маша махнула на них рукой, прекращая спор.

По сторонам дороги оставались пустые, брошенные деревни – Первитино, Новая, Никулина Гора. День перевалил ту черту, за которой подкрадывался майский вечер.

-Теперь Кава будет – а за нею и Лихославль, считай. – сказал товарищам Срамнов. – В город к ночи не пойдём, на озере разобьём лагерь.

Промелькнуло Кава – крупное село на подступе к городу. После Кавы дорога делала резкий левый поворот, огибая Лихославльское озеро. Колонна свернула в поле ввиду города и Фёдор приказал ставить лагерь. Мужики посылались из машин, каждый знал свою роль и место в предстоящем им деле. По периметру втыкали колья, предусмотрительно захваченные с собой, подвешивали на них жестяные консервные банки и отец Феофан возжигал в них специальное масло, смешиваемое с ладаном. Проверяя, завели маленький генератор и техи протянули по периметру лампочки, целью которых было освещать границы лагеря, когда упадёт тьма. Собирали сухостой, валежник на костры. Медленно, по-майски смеркалось, но когда ночь спустилась на лагерь, всё было готово.

Фёдор и Политыч залезли на ГТСку и курили.

-Добрались вроде – уже полдела… - нарушил неловкую тишину старик.

-Да уж… - буркнул Фёдор. – Ладно. Я пойду попыхчу, ты глянь тут пока… Часам – ну, к трём – буди.

-Лады. Иди, дрыхни.

Фёдор провалился в сон сразу же, как снял снарягу и ботинки. Но много поспать ему не удалось. Уже через полтора часа его растолкал нервно шепчущий Политыч.

-Федя! Федь! Ну, просыпайся, я тебе говорю!

-А? Чё? Три уже?- заозирался, крутя башкой Срамнов.

-Какие три, на хуй. Давай наружу, вон чё там!

Фёдор обулся и закуривая, вылез на крышу вездехода.

Там, в стороне, где лежал тёмный, загадочный город-призрак в майской ночи бродила вызывающая трепет невообразимая фигура, закрывая собою яркие весенние звёзды. Луна, поднявшаяся уже высоко, бросала на неё призрачные блики и Фёдора, ошарашенного со сна такой картиной, аж бросило в озноб.

-Ты в бинокль, в бинокль-то глянь! – подсунул свой «цейс» с насадкой ночного видения, старик.

Так близко Фёдор не видел ЕГО никогда. Кто же ты?! – задал себе вопрос, переводя взор на руки фигуры Срамнов.

Туда, к сложенным лодочкой рукам ЕГО, со всего города слетались призраки. Фёдор вернул Политычу бинокль и взглянул с немым вопросом на старика.

-Души ОН собирает. Вон оно как.

B7. ТОГДА. Июль 2010, Тверь. СИЗО №1 УФСИН РФ по Тверской области. Папа.

Хатное оконце приоткрылось в самый неподходящий момент, когда Папа раскорячился над ведром, силясь погадить. Уже третий день, как этот ёбаный запор… Дерьмом кормят хавщики, чё с них взять-то – мусора мусорянские.

Старший вертухай – новый падла, из тех, которые всю сраку себе перед Хозяином протрут, чтобы на хороший счёт попасть, оглядел камеру и всех пятерых жильцов, поднявшихся с мест, согласно Правилам.