Колокола обречённых. Ч.1: Очищение молитвой

Храм этот, как и многое в этом городке, был сохранным — двери пришлось отдавливать с помощью подручного инструментария — сиречь, ломать. Худое дело, ничего не скажешь, а как по-другому?! Пришлось, взломали, вошли. Храм хранил гулкую пустоту — каким его оставили в ту злосчастную ночь, запертым до утра, таким они и нашли его. У Фёдора проскочила вдруг аналогия — когда разбирал старые вещи на чердаке дедова дома, готовя тот к ремонту, нашёл папку со старыми фотографиями — начала прошлого века. Выцветшие, тронутые тленом времени они пролежали там невесть сколько… Чьи они — неясно, возможно, того старика, который продал дом деду? А может ещё чьи? Странные вещи можно найти порой на чердаках ветхих деревенских домов. И тогда, вынесенные из тьмы на свет, по прошествии многих лет — а может и века? — лица тех, незнакомых людей, живших давно, в очень тяжёлое время, заиграли под лучами солнечного света… Семья: отец, мать, старуха бабушка в чёрном платке, четверо детей. Видимо, фотографировались на праздник какой-то. Миловидная женщина с крестом на переднике — медсестра? Монахиня? Сзади фотографии почти неразличимая уже подпись: «Сестра Елизавета (Комнова), какое-то декабря 1915 года». То ли 16, то ли 18 декабря. Много, очень много фотографий. Вроде как кто-то, озираясь по сторонам, однажды давно, сгрёб их все в кучу и запрятал в самый дальний угол чердака — чтобы забыли их, чтобы не осталось на земле даже такой памяти. А Фёдор по прошествии лет взял и вынес их снова на солнце. Долго разглядывали они с Алькой эти фотографии, расспрашивали сельчан — старух, стариков. Да уже никто и ничего не мог ответить — время ушло. Так и сегодня, войдя в разломанные двери этой церкви, Фёдор испытал похожие чувства. Схожие тому, как если бы вдруг, ненадолго, смог попасть в прошлую жизнь. Вот стол для записок, а там, в углу, лавка с книгами и иконами — их отец Феофан начал сгребать первым делом. Свечи в лотке, и даже ценники никуда не делись. На аналое икона — в честь Праздника, такая запылённая, что и не разобрать. А воздухе стоит запах ладана — неистребимый, кажется, что он даже в стены врастает. А ведь сколько лет прошло, как он больше не курится… Фёдор стоял и смотрел во все глаза на купол, на Господа, смотревшего, в свою очередь, на них, скверных паразитов, осмелившихся вторгнутся, гнуснейшим образом сорвав двери, сюда, под сень Его обители. Казалось, Господь выглядел отстранённым в окружении Сил Небесных, написанных вокруг рукой доброго мастера, но Фёдор-то чувствовал — аукнется.

Его философские рассуждения прервал отец Феофан, живо раздававший наставления остальным дерзким нарушителям храмового безмолвия.

— Братие! — пытался полушептать он, но диаконский голос смирить было сложно, бас грохотал и многократно усиливался пустым помещением. — Иконы с окладами снимать в первую очередь! Иван да Сева — вы вот хоть с Богородицы начните! Да аккуратнее, что ж вы со святыней как с корытом-то! Не ломайте же! Вот же безрукие, прости Господи!

А Бог наблюдал из-под купола, однако, пока не вмешивался. Аукнется, снова подумал Срамнов. Шутка ли — не что иное, как Божий Дом на глазах Самого обносим — неслыханная дерзость! Отец Феофан определил что делать и как, что сначала — а что потом, и перекрестившись, грохнулся на колени перед иконостасом.

— Ты помолись, как надо, отэц диакон, да. — подошёл к нему, отвлекая от молитвенного средоточия Аслан. — Много помолись, плохо делаем сейчас.

Феофан гневно глянул на него, прервав молитвенное бдение, и махнув рукой, проследовал в алтарь. Аслан подался было за ним, но Феофан задержал его рукой:

— Тебе нельзя туда, Аслан. В алтарь можно только священникам. Но стой здесь — я Святыни тебе подам, а ты сразу неси в машину и положи аккуратно.

— Федь, чё встал, словно статуя? — окликнул Срамнова Папа. — Поди сюда, помоги что-ли иконы сымать.

Фёдор повернулся и встретился глазами с окликнувшим — Папа раскорячился на полу в пыли, пробуя снять со стены на вид громозкий оклад с иконой Сергия Радонежского, Чудотворца. Было направился к нему, да снова замер — вроде как щёлкнуло в голове что-то.

— Не, Саш… — бросил он, направляясь к выходу. — Я в таких делах не помощник. Пойду к Политычу, послежу, что вокруг тут… Правильно он говорил — не ходи…

* * *

Вот и теперь, миновав раскуроченные двери, неволей пришлось возвратиться. Отец Феофан пчелой летал по храму, раздавая распоряжения и задачи, и по всему видно было — тут ещё и конь не валялся.

— Так, любезные! — поднял руку с часами так, чтобы все могли увидеть. — Шесть на дворе. С минуты на минуту ливень вдарит — на улице потемнело уже так, словно ночь уже. Быстро собираемся, без прений, выносим награбленное в Доме Божьем и следуем на базу. Если не хотите здесь заночевать — рекомендую начинать прямо сейчас.

— Так Фёдор! — вскинул руки вверх диакон. — Иконостас ещё не доразобрали! Работы на полчаса, и если…

— Всё. — оборвал его причитания Срамнов. — Я сказал. Собираемся — и выходим. Не ной, отец диакон — не последний раз здесь.