Колокола Обречённых

– Ух ты! Вот это да! – вытарщил глаза на огромный храм, спрятанный за ветвистыми вековыми липами, Иван.

– Церковь наша. Во имя Сошествия Святого Духа. – пояснил дед Макар. – Дай Бог здоровья отцу Паисию – его стараниями из руин восстановлен. Золотой у нас батюшка, робята. Но то ладно – немного погодя и вы с ним познакомитесь.

Фёдор тоже прильнул к стеклу. Действительно, храм поражал воображение. Он помнил его с детства, полностью разрушенным, когда страшась, лазил в него со своими друзьями, в надежде отыскать таинственный подземный ход в Рождественскую церковь, отстоящую от Кушалина на несколько километров. Конечно, никакого подземного хода в действительности не существовало. Детские тайны, куда ушло это дивное время? Фёдор помнил, что в стенах огромного храма было всегда тихо, спокойно и прохладно. Сейчас бы он сказал – комфортно. Задрав головы, боясь проронить даже слово, чтобы ненароком не спугнуть Кого-то, кто должен был обитать тут, дети разглядывали остатки церковной росписи под таким невероятно высоким куполом.

Эх, детство – детство. Отзвенело и улетело ты счастливыми школьными годами и летними деревенскими приключениями, и уж больше не вернуть это ощущение огромного, всеобъемлющего детского счастья. Что пришло на смену тебе? Заботы, неудачи, познание всей недальновидости и ущербности этого, пожравшего наконец-то самого себя, мира. Мира, прогнавшего Бога. Как ведь писал батюшка Иоанн? Это не Бог изгнал человека из Рая за грехи, нет. Это человек, погрязший в своих страстях выше макушки, выгнал Господа. И вот, он ушёл… Как страшно будет его возвращение! Возвращение изгнанного, преданного, забытого и растоптанного в грязи Творца… Что сам бы ты сделал, будь на его месте??? Но имя Божье поругаемо не бывает, и вся простится, но хула на Духа Святого не простится. Видимо, пробил тот час.

Фёдор смотрел на храм и чувствовал, как он на самом деле близок ему. Он его, не чей-то чужой, его храм. В душе Срамнова разлилось какое-то очень тёплое чувство, такое новое и странное. На глаза Фёдора навернулась скупая слеза.

– Ну, езжай вон туда, Ваня. – прервал его мысли, указывающий пальцем на проезд между храмом и парком, дед Макар. – Вон к тому кирпичному домику. Он и есть правление.

Машина остановилась рядом с авобусом – «ПАЗиком» с тверскими номерами. Рядом на траве сидело человек десять людей, преимущественно женщин и детей, тихо обсуждая что-то. Левое крыло автобуса и бампер несли на себе следы тарана. Морда была щедро забрызгана кровью и ещё какой-то, весьма не приятной на взгляд, субстанцией. Люди, сидящие вокруг сразу же оживились, увидев покидающих свой вездеход, вооружённых Ивана и Фёдора.

Из открытого окна правления доносился чей-то спор и крики – люди не стеснялись хлёсткой матерной брани.

– Будьте тут пока. – напутствовал друзей староста.- Я внутрь пойду, посмотрю – на месте ли Гриша.

– Ребятки! – подошла, сидевшая до этого с другими беженцами русоволосая женщина с заплаканными глазами. – А вы военные, да?

– Да нет, какие мы военные. – ответил Фёдор. – Мы московские.

– Да что вы! – вспелеснула руками женщина. – А мы-то – с Твери!

– Беженцы? – спросил, закуривая Иван.

– Точно, беженцы! – всхлипнула она. – Вчера, как из Твери выехали. В Рамешки собирались…У меня мама там. А всю семью в Твери загрызли. Горюшко моё!

Люди, сидевшие на траве, стали собираться вокруг друзей. Женщины рассказали, как бежали из Твери, на подвернувшимся в последнюю минуту автобусе. Что творилось в городе в те часы и что видели они по дороге в Рамешки. Пролетев вчера по шоссе Кушалино, не останавливаясь, они стремились добраться в Рамешки засветло – но у судьбы были на них свои планы. Доехав, они попали в самый что ни на есть ад живых мертвецов. Благодаря мастерству водителя – тридцатилетнего рамешковского парня, двигаясь прямо по неупокоенным телам, они пытались вырваться из обречённого городка. Петляя по узким улочкам, заполненным мертвецами, прокололи переднее колесо автобуса. Чудом удалось покинуть город, полный смерти. Ночевали в лесу, пока водитель менял колесо, силы и нервы были на исходе. Ночью на стоянку напали мертвые… Сожрали обоих мужчин, включая водителя. Автобус с беженцами привела в Кушалино та самая женщина, назвавшаяся Лидией Митиной. По профессии она была поварихой…

В самом разгаре этого разговора к правлению подкатил запылённый «УАЗик» со снятым брезентом. Закурив, из машины выбрались трое – двое с косами, в бушлатах и резиновых сапогах и мужик с типичным татарским лицом, одетый в милицейскую форму с сержантскими лычками, с «укоротом» на ремне. Тихо переговариваясь, все трое подошли к друзьям, прервав разговор тех с женщинами. Невысокий «мент» подошёл и молча упёрся прямо в рослого Ивана. Посмотрев на него снизу вверх, он сплюнул прямо под ноги. Двое других бродили вокруг, разглядывая «пинц».

«Мент» молча положил руку на по-немецки висящий на коротком ремне автомат Ивана, ощупывая его. Иван вопросительно смотрел на наглеца, понимая, что всё же, сила на его стороне, Ивана.

– И чё? – снова сплюнул «мент».- Кто такие? Чё здесь забыли?