Коломбина выходит из треугольника. Сборник

Герой включился в процесс внутреннего наблюдения за собой и уже не таким суровым голосом сказал:

– Я Тони Монтано из фильма «Лицо со шрамом».

Режиссёр хорошо знал этот фильм. Ему сразу вспомнился молодой Аль Пачино в роли амбициозного гангстера Тони Монтаны, который хотел всего, что есть в этом мире.

– И для чего ты пришёл к Игорю, Тони? – поинтересовался Режиссёр.

– Хочу показать, что когда я прихожу к нему, меня надо уважать.

Режиссёр выдержал небольшую паузу, после чего попросил Игоря вернуться с дивана на своё прежнее место.

– Хочешь посмотреть на свою Лень со стороны, Игорь? Я сыграю её так, как ты показал.

Тот согласился, но уже и без этого осознал, что проживая свою жизнь в таком интенсивном темпе, усиленно не позволяет себе лениться. А ведь лень в его случае была бы равносильно отдыху. Видимо, пора начать её уважать. Так может, пусть иногда заходит в гости? Даже если это будет Тони Монтана.

Занавес.

История 3. Прогноз погоды

Режиссёр слушал Полину, едва сдерживая смех. Забавно было смотреть, как женщина кривляется на стуле, пытаясь скрыть смущение. Она никак не могла сформулировать запрос, с которым пришла на психодраму. Интонации её голоса иногда становились совсем детскими. Похоже, роль ребёнка служила ей своеобразной защитой: с ребёнка спрос меньше.

– И всё же. – Режиссёр посмотрел на часы. – Нам нужно понять, над чем мы будем работать. Если вы не можете определиться с важной для вас темой, вспомните любую ситуацию, которая случилась с вами на днях и заставила поволноваться. Возможно, как раз она и станет толчком к работе над более серьёзной проблемой.

Полина опять поменяла положение ног (теперь уже правую закинула на левую), тщательно потёрла ладони друг о друга и скривила рот, обыгрывая таким образом паузу, которую взяла для раздумий.

– Ну хорошо. Вот к примеру совершенно дурацкая ситуация, – она наконец нашла позу, в которой смогла открыто общаться. – Стыдно говорить о такой ерунде, но вы сами предложили… Меня очень сильно раздражает одна девушка в телевизоре. Она читает прогноз погоды в вечерних новостях. Даже не раздражает, а прямо бесит! И непонятно, почему. Ведь она ничего мне не сделала, и мне ничего от неё не надо. Бред какой-то!

– Что именно бесит вас в этой девушке? – Режиссёр оживился, увидев, как поднимаются чувства у его подопечной.

– Её неадекватное поведение. У неё какая-то странная мимика, неестественные интонации. Как подросток, ей-богу! Ну кто так читает погоду?! Ведь это же на всю страну! Чему их там учат, на телевидении?! Злюсь на это страшно! А ещё муж сестры масло в огонь подливает. Зовёт меня к телевизору, если я не рядом, и каждый раз произносит одну и ту же фразу: «Вон твоя любимая опять выступает!» Издевается просто!

Полина даже раскраснелась, и похоже сама была рада тому, что выразила наконец свои чувства. Режиссёр оценил про себя уровень её энергии как «то, что нужно для проигрывания драмы», и тут же предложил показать девушку-диктора, как если бы она сейчас выступала в вечерних новостях.

Полина вышла на сцену и неожиданно для себя самой начала смеяться. Смех был таким звонким и заразительным, что Режиссёр рассмеялся вместе с ней. Этот самый смех он сдерживал с начала их беседы.

– Что со мной?! Я не могу остановиться, – сквозь слёзы не то веселья, не то истерики сумела проговорить Полина. – Какая-то странная реакция на сцену…

– Подождите! – Режиссёр взял ситуацию под контроль. – Вы диктор центрального телевидения! Забыли? Сейчас начнётся эфир. Соберитесь. Расскажите о том, что чувствуете, ведь скоро на вас будет смотреть вся страна.

Женщина перестала смеяться. Выпрямилась, лицо её стало серьёзным. Было видно, что Полина вошла в роль диктора.

– Очень волнуюсь. Сейчас надо будет говорить, а я чувствую неуверенность и прямо теряюсь перед камерами. Я слишком молода и неопытна. И я знаю, что у меня нелепо получается читать текст о всяких циклонах и антициклонах… Когда я выступаю, то вообще перестаю понимать смысл своих слов. Выгляжу глупо, знаю, но по-другому пока не могу.

Она взглянула на Режиссёра, и взгляд её просветлел. Теперь Полина говорила от себя:

– Боже мой! Это же я, я сама! Ведь я точно так же, как эта девушка, веду себя, когда мне приходится выступать на публике или перед авторитетными людьми. Сейчас я понимаю её. Она корчит эти смешные гримасы и использует странные интонации из-за дикого смущения! Теперь я даже сочувствую ей. Я такая же…

Режиссёр понимающе улыбнулся, вспомнив поведение Полины в начале встречи:

– Дело в том, что нас раздражает в других людях то, чего мы не принимаем в самих себе. Эта девушка из телевизора показывает вам ту вашу часть, которая смущается и стесняется, и выглядит неадекватно ситуации. И вы, похоже, отвергали эту часть себя, не признавали её. Поэтому и реагировали на неё агрессивно.

– Да, это так, – сказала Полина.

Щёки её по-прежнему пылали, но уже не от раздражения и истерического смеха: цвет и выражение лица указывали на то, что женщина «присоединила» к себе свою теневую сторону, и почувствовала себя более целостной.