Коловрат

Она провела рукой по его щеке, разгладила бороду, чуть улыбнулась и ушла, шелестя сарафаном. Евпатий хмыкнул с улыбкой. Ну вот и все заботушки женской рукой и развеяны, как утренний туман над рекой. Пройдя на свою половину, Евпатий вытянулся на жестком, набитом шерстью матраце и, заложив руки за голову, стал смотреть в потолок. Сон не шел. Мысли роились в голове, толкались, как скоморохи на ярмарке. Но мало-помалу сутолока в голове улеглась, а потом и сон стал увлекать мысли куда-то в далекие дали, в туман.

Проснулся Евпатий быстро и сразу насторожился. Вот опять засвистел в саду под окнами соловей. Тихо, но заливисто. Какой же соловей поет в начале осени? Евпатий быстро поднялся и подошел к слюдяному окну, чуть приоткрыв створку окна, посмотрел вниз. И тут же от ствола дерева отделилась темная фигура и к стене дома подошел человек.

– Батюшка, Евпатий Львович, – торопливо заговорил человек, – ждет тебя Ивар. Сказать тебе хочет слово важное. Приходи, не мешкай!

Темная фигура шагнула в сторону и сразу исчезла почти беззвучно в ночи. Евпатий еще немного постоял у окна, размышляя. Почему Ивар сам не пришел, кого он прислал? Или это не Ивар, может, кто прознал про их разговоры, проследил кто-то из бояр, кто не хочет встать на защиту Рязани от татар? Да кто же мог прознать? Нет, спешить надо! У Алфея Богучара осиное гнездо в оружейной лавке. Его прихлопнуть надо, а самого Алфея в железе на площадь. Да перед всем народом казнить!

Евпатий двигался в темноте быстро и без шума. Надевать кольчугу он не стал. Подпоясавшись, продел в кольца саблю в ножнах, за пояс сунул два медвежьих ножа. Со стены снял черный кафтан и такую же шапку. Оглянулся, окинув темную комнату взглядом. В ночь иду, подумал Евпатий и взял с лавки кожаный мешочек с огнивом. Спустившись по ступням к двери, он растолкал уснувшего в обнимку со старым боевым топором отрока.

– Спишь, Порошка! – Евпатий стиснул плечо юноши. – Больше не спи, а то уши оторву и на ворота прибью!

Паренек поморщился от боли и опустил голову, скрывая улыбку. Отродясь такого не было, чтобы в доме у боярина Евпатия кого-то секли или наказывали по-другому.

– Я не спал, я к ночным звукам за дверьми прислушивался, – проворчал он, потирая плечо, которое Евпатий все же отпустил.

– Прислушивался? – настал черед Евпатия прятать улыбку в бороду. – Ох, смотри у меня! Открывай мне дверь, только тихо. Я выйду и знак тебе сделаю. Значит, запрешь за мной на все засовы.

– А ты-то куда на ночь глядя, хозяин?

– Цыц у меня! – погрозил пальцев Евпатий. – Не открывай, что бы ни услышал снаружи, понял? На тебе весь дом! Если что, беги будить старших, но дверей не открывай. И не бойся ничего!

– Я-то? – расплылся в самодовольной улыбке Порошка. – Чего мне бояться. Не ты ль меня обучил бою на топорах, на мечах. И из лука я…

– Не пристало похваляться, – снова строго заметил Евпатий. – Ну-ка, что главное…

– Помню, помню, – улыбнулся паренек, – слушать старших и помогать слабым.

Ночь встретила прохладой и стрекотом сверчков. Евпатий посмотрел на звездное небо, по которому ползли черные тени туч. Глаза быстро привыкали ко тьме. Евпатий прошел вдоль стены дома и двинулся вниз к торговой улице. Он старался ступать осторожно, чтобы не хрустнул под ногой камешек. Иногда он останавливался и прижимался к стене ближайшего дома. Или правда кто-то был неподалеку, или мерещилось ему. Евпатий знал за собой многое. И в темноте он видел лучше многих, и человека или зверя чувствовал на расстоянии. Вот и сейчас не давало ему покоя ощущение, что впереди него и позади кто-то есть. И идут так же осторожно, на середину улочки не выходят, стараются держаться стен и высоких заборов. Зря князь всех собак извел в посаде, в который уже раз с горечью подумал Евпатий. И его самого в который уже раз облаяли кобели цепные, да и преследователей его тоже. Вон за стенами надрываются, там чужой и близко не подойдет.

До оружейной лавки Алфея оставалось совсем недалеко, когда впереди в темноте послышался человеческий крик. Это был крик боли, который тут же оборвался. Или удар был смертельным, или человеку зажали рот. Евпатий стиснул зубы и поспешил вперед. Стиснув в руке рукоять ножа, он прислушивался и вглядывался в темноту, как волк, готовый в любой момент отразить нападение врага. Еще несколько неслышных шагов, и оттуда, куда он шел, донесло легким ветерком запах крови. Евпатий весь превратился в слух. От напряжения у него заломило в висках, но он сейчас видел впереди даже следы коры на бревнах высокого забора, как мышь где-то грызет деревянный короб, чтобы добраться до еды. У самой стены амбара стоял человек в темном плаще и шапке. Он прислушивался, поворачивая голову из стороны в сторону. Но ветерком тянуло как раз от него к Коловрату.