Кольцевой разлом

  - В общем, ты решил выступить по идейным соображениям,- подытожил Ищенко. - По каким - пока не спрашиваю. И что, все остальные тоже так?

  - Ну конечно, нет,- усмехнулся Корсаков. - Я же сказал: первоначально все задумывалось как шантаж, как простая уголовщина. Захватываем центр Москвы, торгуемся, получаем деньги и разбегаемся. Так все это виделось нашему фюреру. Для него этот замысел остается в силе. Какое-то количество денег нам, конечно, не повредит, но деньги - не главное.

  - Что значит - "получаем деньги"?- хмыкнул Ищенко. - С мешками денег будем разбегаться?

  - Ну почему? Допустим, есть банк на Каймановых островах, куда на определенный счет можно перевести из Москвы любую сумму. Там ждет перевода денег человек, контролирующий данный счет. Когда деньги   деньги поступят, их можно дальше перевести куда угодно. Я в этих вопросах не очень хорошо разбираюсь, но технически они решаются достаточно легко. Кстати, на меня сейчас работает финансовым советником некто Хмырь - раньше он был главбухом в фирме Пистона. Подлец, конечно, невероятный, я его держу на расстоянии и не даю никакой власти, но в бухгалтерии разбирается прекрасно. От него доходы не скроешь.

  - Ну хорошо, а разбегаться как?- продолжал допытываться Ищенко.

  - А как в 93-м защитники Белого дома разбежались?- ответил Корсаков вопросом на вопрос. - Ясно, что через подземные коммуникации. Вообще если хочешь вести боевые действия в городе, то эти коммуникации надо знать, а уж если в конце боевых действий планируешь смыться, то тем более. Про движение диггеров слышал? Ну вот, там у нас давно уже свои люди. Более того, мы создали специальные команды диггеров целиком из наших людей. Эти команды связаны с нашими людьми в службе метрополитена - в начале акции те и другие остановят метро и заблокируют подземные подходы к захваченным нами объектам, а в конце обеспечат отход. Акцию начнут обычные, ничем не примечательные люди, которые незаметно просочатся на выбранные объекты. Точно такие же неприметные людишки в конце всей заварухи вылезут из-под земли в каком-нибудь московском дворике и смешаются с уличной толпой. Не понадобится никаких самолетах с заложниками, приземляющихся в Ливии, и прочих дешевых эффектов. Мы просто протечем между пальцев, как вода.

  - А если кого-нибудь все же поймают и он расколется?- спросил капитан. - Размотают всю веревочку, и пойдет народ в Сибирь...

  - Думаю, что веревочка быстро оборвется,- возразил Корсаков. - На такой случай мы приняли целый ряд предосторожностей. Когда мы составляли боевые группы, то сделали так, чтобы члены одной группы не знали членов другой, а между собой общались только через командира группы. Им было запрещено обмениваться всякими личными координатами и встречаться друг с другом без санкции командира. Командиры, конечно, друг друга знают -   еще по Абхазии, Боснии или Чечне, но они все поменяли место жительства и тоже не встречаются без моей санкции. Это только часть предосторожностей, так что если кого-то и поймают, катастрофы не произойдет. Ну а кроме того, командиры имеют инструкции на предмет восстановления организации после рассредоточения. Когда структура восстановится, то она будет уже далеко не беззащитна.

   Ищенко слушал и чувствовал себя в каком-то нереальном мире, балансирующем на кромке обрыва перед тем, как рухнуть в бездну. Между тем собеседник капитана описывал падение в бездну как хорошо продуманный и вполне управляемый процесс. Ищенко и сам принадлежал к тем людям, которые не могут спокойно жить, не пытаясь изменить мир собственными усилиями. Бандиты регулярно отправлялись за решетку, справедливость время от времени торжествовала, однако мир никак не хотел меняться. Капитан решил когда-то, что другие могут сколько угодно продавать душу дьяволу, но он сам будет выполнять свой долг, и его совесть останется чиста. Однако растленный мир легко взломал его защитную оболочку, лишив возможности восстанавливать справедливость. Другой на месте Ищенко нашел бы себе денежную работу - возможно, даже с помощью своих вчерашних клиентов-уголовников, которые, как известно, редко держат на сыщиков обиду,- и жил бы себе не тужил, посмеиваясь над своим прежним начальством. Однако Ищенко такая жизнь представлялась до отвращения пресной и вообще никчемной.

  - Ну хорошо, значит, ты стараешься не за деньги. Тогда за что?- в лоб спроил капитан собеседника.