Кольцо Анаконды. Польша. Хроники

Кстати, «в войсках Наполеона, вторгшихся в 1812 году в Россию, польские легионы занимали значительную часть.

Поляки в составе французской армии питали надежды с помощью Наполеона вернуть себе государственность.

Не срослось.

Эта обида на фоне других не оставили значительных рубцов.» [114]

«После полного поражения империи Наполеона Герцогство Варшавское разделили между Пруссией, Австрией и Россией.» [40]

«В начале XIX века, в 1815 году, после победы над Наполеоном и в результате этой победы значительная часть польских территорий вошла в состав Российской империи как Царство Польское.» [95]

«По решению Венского конгресса большая часть Польши была присоединена к России в 1815 году.» [72]

«После наполеоновских войн Александр I восстановил польскую государственность, ликвидированную в результате известных разделов первой Речи Посполитой.» [54]

«Император Александр I осуществил мечту польских патриотов: восстановил Королевство Польское, или как оно называлось по-русски — Царство Польское.» [72]

«Император Александр I даровал полякам автономию.» [40]

«В составе Российской империи поляки имели гораздо больше привилегий, чем даже финны.» [72]

«Созданному под его эгидой Царству Польскому он дал конституцию, которой не было в самой Российской империи, свое правительство, свою армию, открыл в Варшаве университет, предоставил такие хозяйственные условия, что вскоре Царство стало наиболее промышленно развитым регионом России, а его население за сто лет увеличилось в четыре раза.» [54]

«Царство Польское имело свой двухпалатный парламент — Сейм, а также получило право иметь собственную армию в 30 тысяч человек.

Конституция, дарованная Александром I, провозглашала Царство Польское суверенным государством, входившим в состав Российской империи и связанным с ней личной унией.

Император Всероссийский одновременно являлся королём Польским.

Наместником Польши и главнокомандующим польской армией Александр I поставил своего брата Цесаревича, Великого Князя Константина Павловича, обожавшего Польшу и женатого на польке.» [72]

«У руссов отсутствие осознания факта геноцида вызвало ложное чувство вины перед поляками в среде интеллигенции, что мешало противодействию разрушительной деятельности со стороны польской шляхты в 19 веке.» [88]

В продолжение темы «два высказывания принадлежат… выдающемуся русскому философу В. С. Соловьему.

В работе "Великий спор и христианская политика" он заявил, что "если бы на Венском конгрессе полновластный тогда император Александр I думал более о русских, нежели о польских интересах", то "коренную Польшу возвратил бы Пруссии", в составе которой она была после тех самых разделов.

И в таком случае "вероятно, нам не было бы необходимости много рассуждать о Польше", польский вопрос был бы решен путем "неизбежного онемечивания", от которого "Россия спасла Польшу в 1814 году".» [54]

К примеру: «в бывшем Великом княжестве Познанском, тоже созданном Венским конгрессом на землях бывшего Польского королевства, но присоединенном к Пруссии, все говорили уже по-немецки, ибо там "польский элемент… не может устоять перед немцами и все более и более поглощается ими".

У Соловьева не было никаких сомнений в том, "что же сталось бы, если бы прусские немцы были хозяевами в главной части Польши"…» [54]

«Мероприятия Александра I относительно Польши не встретили сочувствия среди русских.

Граф Остерман-Толстой на вопрос графа Паскевича, а что из этого будет", ответил: "А вот что будет — через 10 лет ты со своей дивизией будешь Варшаву штурмовать".» [72]

И как в воду глядел!

«Тем не менее, отметив, что "тело Польши сохранено и воспитано Россией", Соловьев вынужден был констатировать, что "польские патриоты скорее согласятся потонуть в немецком море, нежели искренно примириться с Россией".» [54]

«На этом фоне интересным феноменом становится «австрийская» часть Польши, центром которой во всех смыслах выступает Краков.

Недавно краковский католический портал Polonia Christiana обратился к наследию Австрийской империи (позже Австро-Венгерской империи) и ее императоров, из которых особенно выделяется Франц Иосиф I, чье вступление на трон ознаменовалось реформами, "полезными и для поляков", и задался вопросами: "Представляете ли вы портрет русского царя Николая I, висящего в доме варшавского польского патриота?

Или, может быть, образ немецкого императора Вильгельма II в кафе в Познани?

Конечно, нет!

Ничего подобного полякам в голову не придет.

Совсем другая картина со светлейшим господином Францем Иосифом I в Кракове".

И это не просто ностальгическое воспоминание.

Издание встраивает его в современный контекст и празднование 11 ноября, апеллируя как ко Второй республике с ее "диктатурой Пилсудского", разгулом "социалистов и либералов", так и нынешней Польше, противопоставляя романтику жизни империи, в которой "жизнь, семья, брак, собственность и традиции были защищены" и "считались основой государства".

Здесь, конечно, во многом присутствуют представления о том, как должна выглядеть идеальная страна, но вместе с тем и существует запрос на третий путь.