Кольцо Пяти Драконов

Курган наблюдал за происходящим с отстраненностью, которой научился у Старого В'орнна. Он не испытывал никаких чувств к двум союзникам, ставших врагами, — ни сочувствия, ни верности, ни даже сладости иронии из-за собственной роли в обострении их вражды. Не будучи отстраненным, нельзя быть объективным, говорил Старый В'орнн. А не будучи объективным, нельзя увидеть полную картину. Для такого честолюбца, как Курган, увидеть полную картину было главным.

Когда наконец звезд-адмирал посмотрел на Кургана, он снова стал самим собой.

— Нет, мы позволим регенту и вероломному крыл-генералу Нефффу делать поспешные и необдуманные ходы, пока сами — внутри нашей касты — будем укреплять силы, готовиться к сражению. Если регент хочет войны, то, клянусь вонючей Н'Лууурой, он получит войну!

— Прости меня, отец, — сказал Нит Сахор, — ибо я согрешил.

— Нет греха в том, чтобы следовать своим убеждениям, — ответил тэй с ярким оперением. — Так я учил тебя жить.

— Хорошо это или плохо. — Нит Сахор улыбнулся и протянул руку. Птица спорхнула с насеста и сжала полупрозрачными желтыми когтями облеченное перчаткой запястье, выковывая связь, устанавливая контакт.

— Ты сделал для меня замечательную корковую сеть, — сказал тэй, чистя клювом перья. — Цвета доставляют мне наслаждение!

Нит Сахор улыбнулся.

— В свое время ты был настоящим художником, отец. У тебя замечательное чувство цвета.

— И я произвел на свет ученого! Кто бы мог подумать!

— Когда-то в Товариществе было много художников, но это в прошлом. Ты последний, отец. Теперь мы — гэргоны — одинаковы: все техномаги.

— Нет, сын мой, ты не похож на остальных.

— Иногда я боюсь, что слишком похож. Мне хотелось бы больше походить на тебя.

— Что ж, возможно, и к лучшему, что ты не пошел по моим стопам. Дети должны жить своей жизнью, а не взваливать на себя жизнь, прожитую отцами.

— Допуская, что останется хоть какая-то жизнь, — заметил Нит Сахор.

Тэй посмотрел по сторонам.

— Мы не в твоей башне.

— И вообще не в Храме Мнемоники. Мне пришлось на время усыпить тебя. Моя лаборатория в осаде.

— Нит Батокссс? Нит Сахор кивнул.

— Он разгневался, что я покинул Товарищество. Тэй поднял четыре крыла.

— Насколько плохо?

— Достаточно плохо, — признал Нит Сахор. — Товарищество в разброде. Из-за Нита Батокссса их внимание с чистой науки перешло на политическое маневрирование. Нит Батокссс громче всех кричал от ярости из-за троих, убитых кундалианским колдовством.

— Кольцо Пяти Драконов! Как бы мне хотелось написать о нем! Какие рассказы я бы сочинил!

— Если тебе так хочется писать, разоблачи Нита Батокссса и его ядовитый язык.

— Я предупреждал тебя, что он — дурное семя, еще несколько веков назад.

— Боюсь, я был слишком занят опытами, чтобы слушать тебя, отец. Полностью моя вина. — Нит Сахор прошел по голому полу к пыльному окну. — Но, вероятно, настоящую ошибку я совершил, порвав с Товариществом.

— Нет, если оно хотя бы наполовину так порочно, как ты говоришь. — Тэй повернул голову, золотые глаза метали молнии. — Ты выбрал бесцветное, гнетуще скучное место.

— Склад не очень красив, зато подходит моим целям. Смотри! — Нит Сахор активировал сетчатую перчатку. Голубой огонь пробежал по стенам голой комнаты, так что та замерцала, заколебалась. Когда ее формы обрели четкость, все углы и щели ломились от оборудования, аккуратно расставленного на полках.

— Это копия твоей лаборатории в башне! — воскликнул тэй.

— Одной из нескольких.

— У тебя слишком много секретов от меня, сын мой!

— Я ищу способы развлекать тебя, отец. — Он погладил перья тэя. — Создать биокорковую сеть для электромагнитной матрицы было довольно трудно... Я не смог предоставить тебе средства выразить художественную сторону твоей натуры.

— Успокойся, сын мой. Подумай о том, чего ты достиг! Я снова жив, и за одно это я благодарен. Ты стал великим ученым — техномагом на века! — Тэй вгляделся в окно. — Я вижу войска, множество кхагггунов в боевом снаряжении.

— У регента и звезд-адмирала возникли разногласия. По-моему, они намерены убить друг друга.

— Неудивительно, — резко сказал тэй. — Я всегда твердо верил, что нельзя смешивать Великие и Малые касты. Неравным присуще недоверие. Да и как иначе? Недоверие у них врожденное.

— Все гораздо серьезнее. — Нит Сахор унес тэя от окна. — Я уверен, что здесь действует еще одна сила — мощная, незаметная, с какой мы никогда прежде не сталкивались. Связанная с самой Кундалой.

— Да, ты с самой высадки считал, что эта планета особенная.

— Я не убедил никого и разгневал многих. Теперь я вижу, что был прав, отец. Кундала будет для нас либо великим успехом, либо смертным приговором.

— Приговором? Почему приговором?

Нит Сахор сел на табурет перед одним из таинственных пультов. Банки голографических рун — красных, синих, желтых — разлились по корковой поверхности, как дождь, исчезая и появляясь снова таким сложным узором, что у тэя заболела голова.

— Порой наша миссия кажется бесконечной, отец. Мы ищем Единое Великое Уравнение, Объединяющую Теорию, которая объяснит Космос. Но Космос вечно меняется. Как можно осмыслить Хаос?