Кольцо с бриллиантом

Миссис Клэйтон внимательно слушала, откинув голову на спинку стула. Ее руки с безукоризненным маникюром лежали на подлокотниках. Кэролайн подумала, что никогда не видела таких красивых рук. Удивительно, что на них совсем не было колец, которыми обычно унизаны пальцы женщин среднего возраста. В одной руке все еще трепетал на вечернем ветру шарф, снова забытый, а задумчивые сине-серые глаза, казалось, вбирали в себя всю ширь раскинувшегося за бортом моря.

— Нам повезло с погодой, — заметила Джулия. — Я не слишком хорошо переношу плавание, но в этот раз решила отправиться на пароходе — спешить мне некуда.

Они сидели рядом и смотрели, как заходит солнце. Закатное небо побледнело, сделалось желтым, когда светило спряталось за облаком, затем стало постепенно темнеть, наливаться абрикосовым цветом — и горизонт снова запылал красным золотом. Прошло всего несколько минут — и сгустились сумерки.

— Как не хочется уходить! — сказала Джулия Клэйтон. — Но нам, похоже, пора. — Она поднялась со стула. — Я люблю вот так сидеть на палубе вечером, когда все уже разбрелись по каютам. Вижу, тебе это тоже нравится. Ты обедаешь за вторым столиком, вместе с судовым казначеем?

Кэролайн была удивлена тем, что Джулия обратила на нее внимание и запомнила такую мелочь.

— Да, но он нечасто появляется за обедом. Как видно, это очень занятой человек.

— Он тебе еще успеет надоесть. Плыть нам долго, а после Дакара не будет остановок до самого Кейптауна.

Каюта миссис Клэйтон находилась на палубе А, и они распрощались возле главного трапа. «Она мне нравится, — подумала Кэролайн. — Очень нравится. Будет жаль, если нам не представится больше случай поговорить в такой дружеской обстановке. Все же между нами большая разница в возрасте». Но на следующий день они составили пару в теннисном матче.

— Теннис — моя слабость, — заявила Джулия. — Как думаешь, мы победим?

— Было бы здорово. Я бы очень не хотела вас подвести.

И они победили, и выиграли еще один матч на следующий день. Разумеется, когда корабль сделал остановку в Дакаре, они сошли на берег вместе.

— К столице Сенегала у меня было предвзятое отношение, — призналась Кэролайн, наслаждаясь прохладным мандариновым соком в саду роскошного отеля. Красивейший песчаный пляж раскинулся перед ними на много миль в обе стороны. — Я ожидала увидеть здесь одни базары, забитые местными товарами, и уличных торговцев.

— В Дакаре множество уличных торговцев и базаров, но также есть несколько магазинов, не уступающих парижским. Мы можем заглянуть в них на обратном пути.

Кэролайн чувствовала, что может положиться на Джулию, что Джулия всегда придет к ней на помощь в трудной ситуации, например, защитит от нежелательного внимания судового казначея. Кэролайн считала себя не очень решительной девушкой. Она отважилась на это путешествие в незнакомую страну, чтобы уважить бабушку, однако время от времени задумывалась, не делает ли она глупость. По прибытии в Кейптаун ее ожидала неизвестность — неизвестная страна, неизвестный народ, обычаи, о которых она не имела даже смутного представления. А вдруг она не сможет привыкнуть? «Приезжай, и я посмотрю, из чего ты сделана». Даже в самих этих словах слышался пугающий намек. Что, если она не понравится этой суровой леди, которая долгие годы не общалась с родной дочерью? Тогда это путешествие окажется пустой тратой времени…

А ведь, кроме бабушки и Гейни, который тоже был пока неизвестной величиной, у Кэролайн никого не осталось. Со дня смерти отца прошло уже шесть месяцев, но ее горе и не думало утихать. Они были друзьями. Кэролайн знала, что отец никогда не держал зла на вспыльчивую старую леди, которой так успешно удавалось не замечать его в течение двадцати восьми лет, он только сожалел, что его маленькая семья не может время от времени ездить в Наталь навещать родственников. Мать Кэролайн не хотела ехать без мужа, а для него дорога в Наталь была закрыта. Они были очень привязаны друг к другу — отец и мать.

Зачем бабушка позвала ее в Наталь? И что заставило ее, Кэролайн, согласиться, кроме вполне объяснимого любопытства? Мать часто рассказывала о поместье «Салем» — о его просторах, о лошадях, об удивительном солнце, о сахарном тростнике. Сахарный тростник там повсюду. «Когда дует ветер, — говорила мать, — сахарный тростник идет волнами, словно золотое море. Это счастье — жить там. Зулусы — чудесный народ. Они целый день поют, работая в поле, поют, возвращаясь вечером к своим краалям, и их песни слышны до тех пор, пока крааль не уснет. В пении — их жизнь».

Когда корабль пересекал экватор, Кэролайн пришлось вытерпеть все прелести связанного с этим событием ритуала. Но она не ударила в грязь лицом — грязи на корабле как раз не было, а Кэролайн отлично умела плавать.

— Ну вот, теперь ты — посвященная! — поддразнила ее Джулия, когда девушка выбралась, вымокшая до нитки, из бассейна, куда ее безжалостно бросили стражи Нептуна. — Ты хорошо держалась. Я имею в виду, ты сопротивлялась ровно столько, сколько нужно, — ни больше, ни меньше!