Кольцо с тремя амурами

«Только бы текст не забыть», – мелькнуло в голове Ирины, и она произнесла дрожащим от волнения голосом:

– Ах, милый, ты уже здесь?

Романцев тут же вмешался:

– Ты кому эти слова говоришь? Мне? – Он сделал выразительный жест в сторону Михненкова. – Любовнику своему говори! Дульчину! Его ты любишь, а не меня!

Ирина механически повернулась и, глядя куда-то за ухо Михненкова, повторила:

– Ах, милый, ты уже здесь?

Тот ответил:

– Здравствуй, Юлия, здравствуй!

– Ты чем-то расстроен?

– Отвратительное положение, – произнес Михненков.

Ирина протянула к нему руки:

– Что такое? Говори скорей!

К ней подлетел режиссер:

– Если бы ко мне так подошли, я бы не стал дожидаться и врезал! – Он склонился и заглянул Ирине в лицо. – Придушить его хочешь? Или помочь? – Романцев отошел в сторону. – Продолжаем!

– Денег нужно, – сказал Михненков.

– Много? – спросила Ирина

Михненков посмотрел на часы.

– Много.

– Нет! Так дальше продолжаться не может! – режиссер воздел руки к небу. – Зачем тебе смотреть на часы? Чтобы узнать, сколько платить кредитору? Смотри куда угодно! На Юлию… – указал он на Ирину, – на пол… – он топнул ногой. – Ну что вы, в самом деле, как дети! Давайте со слов: «Вот сейчас у меня был богатый человек…»

Ирина произнесла:

– Погоди, дай подумать. Вот сейчас у меня был богатый человек, он обещал мне все, что я пожелаю… – закончив фразу, она обернулась и увидела, что Лена Свиридова неподвижно стоит у окна.

– Вот и прекрасно! Что же ты ему сказала? – спросил Михненков.

– Хватит! – Романцев обессиленно опустился на стул. – Перерыв двадцать минут!

Первым с репетиции вышел Сопелкин. За ним – Лена Свиридова.

Ирина подошла к окну, около которого стояла подруга, и окинула взглядом светящиеся окна гостиницы. В окне третьего этажа она увидела мужской силуэт. Заметив ее, мужчина быстро исчез.

Подхватив сумочку, Ирина выскочила за дверь и побежала в буфет. Купила пирожное и газировку. Выпила весь стакан, откусила бисквит и вышла в боковой кулуар. Там горели только пожарные фонари. Свернув за угол, Ирина замерла от неожиданности. В конце коридора она увидела Геннадия Петровича под руку с Леной Свиридовой. Они медленно шли к лестнице и о чем-то беседовали.

Ирина Маркелова прижалась к стене, а когда снова посмотрела в сторону лестницы, там уже никого не было. Она задержала дыхание, пытаясь унять грохотавшее в груди сердце, прошлась по коридору, а потом спустилась на первый этаж. Оказавшись у кабинета художественного руководителя Дома культуры, занесла руку, чтобы постучать, но передумала, резко открыла дверь и забежала внутрь.

– В чем дело? – Сопелкин сидел за столом и читал газету. – А, это ты… – Он поднялся, подошел к двери и запер ее. Выключил свет, потом обернулся к Ирине, с силой прижал к себе и впился губами в ее губы. Медленно перемещаясь, они рухнули на диван. Сопелкин стащил с Ирины кофточку, потом бюстгальтер, потом колготки и трусики…

В этот момент им было ни до чего. Комендант Дома культуры Елена Осиповна хорошо это видела сквозь замочную скважину. Свет уличных фонарей обеспечивал прекрасный обзор. Не дожидаясь финала, она прошла в свой кабинет и позвонила в опорный пункт участковому.

– Срочно приезжайте, у нас ЧП. Кто говорит? Комендант Дома культуры Елена Осиповна Королькова.

После этого она отправилась к вахтеру.

– Дайте запасной ключ от кабинета Сопелкина!

Вахтер беспрекословно выполнил ее приказание. Спустя пару минут к вахте подошел участковый с тремя дружинниками.

– Что случилось, Елена Осиповна?

– Идемте, – поджав губы, она зашагала к кабинету художественного руководителя. Когда подошла, вставила в скважину ключ и молниеносно провернула его. Распахнув дверь, тут же включила свет и воскликнула:

– Соблазнение несовершеннолетней!

Увидев расположившихся на диване, участковый снял фуражку и смущенно опустил глаза.

– Это не соблазнение. Это уже изнасилование.

Народные дружинники замерли в дверях и только вытягивали шеи, чтобы лучше все рассмотреть.

Глава 19. Он не всегда был таким

– Вы думаете, он всегда был таким – худым, крашеным, жалким?.. – спросила Ираида Ефимовна и вытерла слезы. – В сорок лет он был похож на Бельмондо.

– Бель… кто? – переспросила Дайнека.

– Жан-Поль Бельмондо – французский артист.

– Вы любили его?

– Мне было семнадцать.

– Ну и что?

– Это сейчас «ну и что». В то время все было иначе.

– Чем закончилась ваша история?

– Нам дали одеться и повели в опорный пункт. Хорошо помню, я ловила на себе взгляды дружинников, и они смотрели на меня словно на мясо. Допрашивали нас с Геннадием Петровичем в разных комнатах. Я умоляла не сообщать в школу, а им требовались подробности. Когда мы вышли из опорного пункта, Гена сказал: «Теперь меня точно посадят». А я ему свое: «Меня убьет мать». – Ираида Ефимовна тяжко вздохнула. – Не убила.

– Но ведь и Сопелкина не посадили в тюрьму?

– Нет.

– Хочу спросить про мужчину в окне гостиницы. Кто он?

– Не знаю. – Гурина пожала плечами. – Когда шли репетиции, он всегда смотрел в наше окно.

– Может быть, его знала Свиридова?

– Она никогда не говорила об этом.