Кольцо Сатаны. (часть 2) Гонимые

- Еще одна новость. Из разговора двух начальников я понял, что в Севвостлагере уже нет полковника Гаранина. Какой-то Вишневецкий. К лучшему или к худшему?

- Слух о судьбе Гаранина прошел еще зимой, — так же тихо ответил Хорошев. — Вроде бы разжаловали и сняли. Похоже, что он переусердствовал, много народу отправил на тот свет. И на него свалили ответственность за невыполненный план по золоту. Ну, а расправа здесь короткая. Ежова когда отстранили? Ну, а Берия, на первых порах, конечно же, хотел показать свою демократичность или как там? Гаранин и оказался одним из тех, на кого можно сваливать общие грехи. Мавр сделал свое дело, мавр может удалиться… Но все это для нас, как говорится, сбоку. Куда важнее другое: Кораблин и Нагорнов поверили, что от совхоза можно получать больше продуктов, если дать совхозу больше прав и возможностей. Это и приятно, это и опасно, если мы не оправдаем их ожиданий.

- Как только вытащим первые образцы из шурфов, надо ехать на Опытную станцию и получить полный анализ почв, чтобы не промахнуться с нашей целиной. А завтра с утра — на завод. Вдруг расстараются и выдадут наше орудие? Лишь бы ЧТЗ был на ходу.

- Механик уверяет, что исправен.

- Еще термометры! Александр Федорович, у вас на метеостанции есть знакомые, попросите штук пять на время. Скважины мы пробурим быстро. Есть опыт. Два-три лома, кувалда. Нагревать в костре добела и забивать в мерзлоту. Обрезки труб всегда отыщем, вставим, пробки сверху — вот и данные о температуре почвы на разных глубинах. А позже можно и глубинные шурфы устроить.

5

Следующий день оказался насыщенным до предела хлопотами и работой. Раньше развода явились трое ученых. Лица их выражали растерянность. Первый раз за пять лет вышли из лагеря без конвоя. Сидели на корточках возле конторки, пока не пришел с поля Морозов. Он присел рядом с ними и стал расспрашивать мерзлотоведа Леглера о его трудах и работах.

- Вечная мерзлота? — переспросил ученый. — Мы с Михаилом Ивановичем Сумгиным проехали всю Сибирь, побывали в знаменитой Шергинской шахте под Якутском, ее глубина около ста метров. Вечная мерзлота, как потом выяснилось, уходит в толщу земли более чем на триста метров. Режим температуры в ней довольно устойчивый, минус шесть градусов и летом и зимой.

- А с поверхности?

- В естественных условиях оттаивает на тридцать-сорок сантиметров. Если нет дёрна на песке и гравии, то и на семьдесят-восемьдесят. А вот просадка после снятия растительного слоя непременная, сантиметров до тридцати, все зависит от грунта. На обширных площадках, скажем, при строительстве дорог или жилых кварталов возможно появление мелких озер в местах просадки. Есть в мерзлоте и крупные очаги чистого льда. Тогда бывают глубокие провалы.

- Мы собрались разделать целину под пашню. Вот на том южном склоне и в самой долине, где был лес. Как с вашей точки зрения?

- Идея вполне допустимая, — сказал Леглер и посмотрел на своих коллег. И Сидоренко, и Кийк согласно кивнули: допустимая. — Огороды нужны. В лагере повальная цинга, пеллагра — это уже неизлечимо. Овощи помогут людям по обе стороны колючей проволоки.

Подошел Хорошев и передал Сергею небольшой сверток.

- Осторожно, стекло.

Это были термометры. Пять стеклянных трубочек с серебристыми ртутными и голубыми спиртовыми столбиками.

- Их надо заленивить, — сказал Кийк. — Сделать футляры из дерева и уложить в них. Иначе при выемке температура быстро подымается летом или опустится зимой. Обманет.

- Вот вы для начала и займетесь этим делом, — подсказал Хорошев. — Подберите материал для футляров, ножи и пилки возьмите у столяра.

Вскоре ученые сидели на бревнах около столярки, пилили и выстругивали футляры. И время от времени, по-лагерному оглядевшись, отрывали от толстого пучка вымытого редиса красные головки, беззубо жевали, щурясь от лечебной горечи. Зеленая промытая ботва тоже казалась им лакомством.

Сапатов расщедрился и выписал со склада для заводских исполнителей зеленый лук и огурцы. С таким пакетом Морозов и отправился на механический завод. Он не вернулся и к концу рабочего дня. Лишь в девятом часу на совхозном поле загремел всеми расхристанными суставами их старенький ЧТЗ. Шёл по полевой дороге. На трассу его с подобным грузом не пустили. На прицепе за трактором косо лежала несуразная с виду зубчатая борона.

Утром вся инвалидная команда была направлена к тому месту, где тяжелое орудие уже ломало целину. Позади оставались груды развороченного дерна, кочек, пеньков с рукастыми корнями — клочковатый хаос, не сцепленный с землей. Команда неторопливо разбирала завалы, скатывали в кучи пеньки, корни, мохнатые кочки и поджигала их. Весь склон сопки окутался дымом. Тяжелый треугольник иной раз переворачивался. Тогда десятки людей разом протягивали веревки и ставили борону «на ноги». Как в Древнем Вавилоне…

К концу первого дня на месте желто-зеленого мелколесья, сочившегося водой, темнела оголенная земля, песок, полосы гравия. Пробивал себе дорогу невидимый доселе ручей, проворно строил новое русло.