Кольцо времён. Проклятие Сета

Залечь если не в музейный саркофаг, то на дно, к Борьке, тоже было идеей вполне здравой. Такого абсурдного жеста, как рвануть в Египет первым же рейсом, от него вряд ли кто-то ждал, начиная от начальства и заканчивая «ремонтниками» и теми, кто их послал.

Конечно, всё это могло стоить ему работы. На первое время сбережений хватит, а потом?..

– Блин, о чём ты думаешь, когда вот-вот отправишься на встречу с мёртвыми фараонами, – проворчал Яша.

– Чего? – не понял Борька.

– Да я так, о своём… Короче, дай гляну рейсы. Прямые до Каира уже есть – открыли же. Не отключайся.

Яша открыл ещё одно окно, выбрал ближайший рейс и забронировал, не глядя даже на цену. Как только он ввёл данные кредитки и выскочило подтверждение, он вернулся к Борьке и продиктовал номер рейса и время прилёта.

– Ух ты, что мне в тебе всегда нравилось: ты быстро принимаешь решения, – улыбнулся Борька. – Можешь у меня зависнуть.

– Спасибо. Должен буду.

– Баб Глаш, можно я у вас переночую? Ремонтники мне все так перекрыли, даже душ не принять.

Якоб стоял на пороге, улыбаясь и держа в одной руке дорожную сумку, в другой – сумку с ноутом.

– Заходи милок, делов-то! Ты ж мне как родной, и вижу я тебя чаще, чем свою внучку. В большой комнате ложись – ну ты знаешь.

– Огромное спасибо!

Жорик был явно рад такому повороту и суетился, бегая то за старушкой, достававшей свежее постельное бельё и полотенце, то за Яшей, раскладывавшим диван в гостиной. Баба Глаша ещё и ужином хотела угостить, но Войник отказался – кусок в горло не лез. Хотелось поскорее в душ и спать, причём желательно без снов…

– Беруши дать? А то студенты снизу иногда так шумят – молодость вспомнишь.

– Да не, я как убитый сплю.

Квартира погрузилась в тишину, почти полную, если не считать могучего ротвейлерского храпа. Жорик бдительно растянулся в коридоре, между гостиной и комнатой бабы Глаши, чтоб обозревать весь периметр. Ну а Яша уже успел убедиться – с таким охранником ничего не страшно.

Смыв в ду́ше грязь и остатки неприятного липкого страха, обработав ссадины, Якоб переоделся в футболку и треники и завалился на диван. Усталость сковала его, несмотря на стресс, почти мгновенно…

Калейдоскоп голосов и образов закружил его в темноте – будто вернулась кома, будто он снова блуждал по безликим безмерным коридорам не то своего сознания, не то каких-то иных пространств.

«Яшка, откуда оно у тебя?! – кричал Борька издалека. – Это её… Было на ней, когда нашли…»

Из темноты выплыл ящик с маркировкой каирского музея. Крышка со скрипом открылась, и по краю протанцевала мёртвая рука с хрупкими изящными пальцами. Кольцо светилось на указательном пальце, дразня нерасшифрованными знаками. А когда Яша уже почти понял, что там было написано, рука продемонстрировала ему вполне современный жест, ничего общего с Древним Египтом не имевший.

Он понял, что сидит на втором ящике, и поспешно слез, когда оттуда тоже кто-то постучал. Крышка начала медленно приоткрываться, и оттуда показались две руки… точнее то, что от них осталось… На одной не хватало пальца. Яша вскрикнул и отшатнулся.

– Дорогой друг, может, вам стакан воды или глоток свежего воздуха? – спросили его сзади по-английски.

Якоб круто развернулся.

– Вы… Вы же мертвы?.. – растерянно проговорил он.

Артур Стоун успокаивающе похлопал его по плечу.

– Проклятие – вещь упрямая, – со вздохом напомнил он и сунул что-то Яше в карман, а когда поднял голову – на Войника смотрела пустая кровавая глазница и Око Уаджет, отпечатанное в золотистом воске. – И я зря дразнил змей… А это – её, да.

Многоликий шёпот наполнил темноту. Якоб бежал куда-то, подальше от мертвецов – древних и свежих, – а рядом с ним нёсся серый косматый пёс с горящими углями глаз. Мелькали безликие двери и слепые тёмные окна, коридоры петляли и расходились бесконечным лабиринтом. Из последнего коридора выскочил ещё один пёс, пристроился справа от Яши.

Этих собак Войник не боялся. Казалось, они оба охраняли его от чего-то, что шло по его следам… Но что это было, Якоб не знал и не хотел оборачиваться, чтобы узнать.

Мельком он посмотрел на второго пса – двухвостого, с шерстью цвета запёкшейся крови. Почему-то это тоже не пугало и казалось даже естественным. Первый же пёс уже на следующем повороте преобразился, стал чёрным и гладкошёрстным, остроухим, как бронзовая статуэтка в коридоре.

Яша не знал, что сподвигло его сунуть руку в карман, но внутри оказалось злополучное кольцо. Кольцо, которое сунул ему сам Стоун, а вовсе не бомж подкинул!..