Колыбель для ласточки

Послышался вздох. Бризу явно приходилось нелегко. Александра просмотрела очередь из контактов, и возникла нелепая идея — устроить конференцию, а из общего шума выявить самый интересный случай. Но она передумала, понимая, как нетактично было бы с её стороны устроить такое, если предположить, что среди клиентов может действительно оказаться кто-то с настоящей трагедией, а не желанием прижучить любовника, любовницу, просьбой найти прогульщицу дочь-студентку или «пропавшую» с обиды жену. К сожалению, добавляясь в контакты, они писали неправду, часто интригующую, поэтому приходилось каждый раз разочаровываться и снова надеяться на «правильного» клиента. Агнецкая тоже не только представилась А16, но и написала: «Меня пытаются убить и уже не первый день. Прошу. Помогите!» Оказалось, это муж её убивает ежедневно своей ложью о любви, о чём Ирма и втолковывала первые три минуты сеанса перед тем, как заявить: «У Агнецкого есть любовница! Помогите обанкротить мерзавца!»

Александра тяжело выдохнула и вернулась к списку.

— Готово, — Бриз тронул за плечо.

— Быстро.

— Так три фотографии — это уже какая практика!

Во взгляде Александры читалось сомнение. Бриз был таким наивным. И по-детски трогательным.

— Ну?

— Поспешил. Китайцы делят лицо на три основные зоны. Первая — это «Небеса», вторая — «Человек», третья — «Земля». Что за что отвечает, помнишь?

— «Человек» — верхняя часть, «Небеса» — средняя, «Земля» — нижняя.

— Я и говорю. Поторопился. С «Землёй» всё верно, а с остальным… «Небеса» — верхняя, «Человек» — средняя. Поэтому и с характеристиками ты ошибся. Волевые качества, иными словами качества «Человека» располагаются в средней части, а не в верхней, так что широкий лоб свидетельствует не об уравновешенности и силе воли, а скорее об отменном воображении и хорошей памяти. Кстати, с предыдущими фотографиями ты допустил точно такие же ошибки.

— Пуля, но ведь это всё ерунда! Физиогномика — лженаука!

— Неприятно осознавать ошибки, понимаю. Но ты не слишком-то внимателен.

— Я и в правильность китайских теорий не слишком-то верю, — пробурчал Резников.

— Верь-не верь, но человека можно прочесть. И уж точно понять: лжёт он или говорит правду. Нужно развивать наблюдательность и расширять кругозор.

— Ты точно училка.

Она улыбнулась:

— Передохнём. Торт будешь?

— Не хочу.

— Читаю ложь, — погрозила ему пальцем. — Тебе просто лень идти в магазин.

Иван вздохнул:

— Кондитерская закроется через десять минут. Ты хочешь, чтобы я гнал на машине?

— Нет. Поэтому и предлагаю магазин. Там тоже бывают хорошие торты.

— А, может, вместе сходим? — надежда озарила лицо.

— Зачем? Я пока заварю чай.

Иван скис. Они ни разу с Пулей не ходили вместе в магазин.

— Ладно. Скоро буду. Но тогда я захвачу и человеческий обед. И ты его съешь. Хватит травиться одними бутербродами и сладким. Я видел, что творится в холодильнике.

— Уговорил.

Глава 4

Ника с трепетом рассматривала подарок. Он был великолепен: цветы, чай и, конечно, зелёный цвет. Ника долго «пытала» мужа, стараясь выведать, где тот нашёл такое чудо, но Максим не сдавался. Наконец ваза-чайник из сплетений сочно-зелёных палочек, напоминающих бамбук, заняла центральное место на праздничном столе.

— Я думала поставить сюда мясо с овощами, но похоже здесь более достойный кандидат. — Она вдохнула аромат розово-жёлтых карликовых роз, наклоняясь к «чайнику», и чмокнула мужа в щёку. Затем выдвинула крохотный ящичек — подставку «чайника» и достала пакетик с заваркой.

— Там на одну кружку, — виновато заметил Максим, — но…

— Но мы разделим его на двоих. Я не пью крепкий, ты же знаешь. А потом я промою пакетик и насыплю туда другой заварки. Спасибо, Максик. Всё прекрасно. Но перед тем, как сесть за стол, я вручу свой подарок.

— Заинтриговала. Носки? Набор для бритья? Шарф?

— Я тебе никогда такой ерунды не дарила! — дала шутливый подзатыльник. Пришлось встать на цыпочки: Макс был на полторы головы выше.

Муж рассмеялся. Ника скрылась в комнате. Её подарок был скромнее и точно дешевле. Это был фотоальбом всего на тридцать страниц. Каждая страничка отображала отношения, начавшиеся со вражды в первом классе. Фотографии были украшены самодельными узорами в технике квиллинг.

— Не нравится, да? — Ника поникла.

— Ты что, Никуся! Это такая память! Ларке уже хвасталась? Она вроде тоже квиллингом занималась. Наверняка, оценит.

— Ларка забросила его ещё на первом курсе, так что вряд ли.

— Пусть так. Зато её точно порадует твоя внимательность. Этот неудачный снимок в бассейне делала ведь она? — указал на море брызг и кричащую в воде Нику.

Кивнула.

— Это единственное фото хоть как-то получившееся на том отдыхе.

— И сделано после Ларкиных уговоров, — напомнил Макс.

— Верно. У меня не было настроения, и фотографироваться я не хотела. А теперь жалею. Точно! Позвоню Ларке. Поблагодарю.

— А она ещё не звонила?

— Нет. Наверняка, вся в делах, как обычно. Или… Подожди! Она собиралась в какой-то дом отдыха! Сейчас узнаем, как она там, — улыбнулась.

Ника набрала телефон, долго слушала гудки, оставила просьбу перезвонить на автоответчик.

* * *