Колыбель

И почему то, что легко, нам кажется, что тяжело.

В небе светила полная луна, когда впервые её увидел я,

И звезды падали к ногам, выделяя из прочих дам.

Походкой важной шла она, и шла одна, но вверх

Поднятая голова, дает понять, что не чета.

Не мечтай с ней заговорить, не думай даже подходить, а лишь

Лицезреть дозволено тебе: воплощение Прекрасной Елены идущей при луне.

Её взглядом вслед я проводил.

Не сплю я ночь, не сплю вторую, не сплю неделю и другую.

И вот месяц уже без сна, лежу, грущу: «О кто она?»

Места себе не нахожу, судьбу браню за то, что

С девушкой свела, но создали её, ах жаль… увы… не для меня.

В глубине сердца моего, любовь плачет, ей тяжело, и от боли

Клыки с когтями, в ход пуская, рвется наружу, путь чрез грудь прорывая.

Так понял я, что действовать пора.

От горести, в надежде, пошел искать туда, где прежде

Облик Елены мной был запечатлен. Остановился. Я поражен;

По той дороге, что тогда, провела её вблизи меня, она вновь шла

Важности полна, смотря на всех надменно из-подо лба.

С каждым шагом подходя, отчетливее делались её глаза, и вот уже

Напротив моих; она ненадолго заглядывает в них. Замер я.

Сердце забилось не спеша и шепчет: «Как ты хороша!»

Момент настал, и я себя не удержал, догнал её и обернув

Поцеловал, «Клянусь, люблю!», колено преклонив, «Станьте женою мне!», сказал.

«Позвольте юноша сказать, как вы посмели опоздать

На пару лет, и с поцелуем, и с любовью, и с предложеньем стать женою?»

На руку мой взгляд упал, которую в своей руке держал;

На ней обручальное кольцо, сидело крепко уже давно.

Я вновь осознал что тяжело, то, что нам кажется легко.

Я ушел раненый горем, со слезами на лице.

Этот мир я ненавижу, нет в нем места больше мне.

Весь ужас заключался в том, что жить я не хотел, любовью огорчен.

Но, и умирать я тоже не желал, так полностью опустошенным стал.

Не знаю, сколько я не спал и сколько спать не буду;

Меня мой разум покидал, и червь боли сердце обгладывал.

Вот, что теперь душа и сердце ощущали у меня.

Душа моя спустилась в Ад, все муки страшные пройдя,

Речь Дьявола обратила на себя: «Кто сумел причинить боль сильней, чем я?!»

В ночи бессонной, со мной Дьявол заговорил: «Откройся мне!

Впусти меня! Доверься мне! Я счастье подарю тебе!»

Два белых ангельских крыла, цвет пепельный приняли,

А сердце пламенем объяло, молнии метало и любовь догорала.

Отправились мы к будущей жене, не позабыв и о кнуте.

«Дадут роскошный маскарадный бал», глашатай на улице кричал.

«Но на него, тот попадет, кто контроль лица неузнанным пройдет».

Принял я Дьявола лицо, пять часов в очереди — легко!

Куколку принял, и допоздна, в танце выходила боль моя.

Дьявол воскликнул: «Что за вздор?! Какой позор! Какой позор!

Для чего тебя вчера, маска моя сюда привела?»

Я оклемался, отошел, и искать любимую пошел.

Волшебный сад за домом цвёл, любимою я в нем нашел,

Она лежала на цветах, стон наслаждения на её устах.

Должно быть, муж её имел, я в ярости на них смотрел.

От этих стонов что она, в мой адрес не направит никогда;

Последнюю надежду потерял, и Дьявол, покинув меня сказал:

«Даже Сатана — брат мой, по гневу и жестокости не сравнится с тобой!»

Врата Ада закрылись для меня.

Да, черт с тобой! Владыка Ада! Обойдусь и без тебя!

Коль внутренне слаб, оказался, ты бы убил во мне себя.

Любовь моя же не прошла, к той, что в саду имел не я;

Дождался в комнату когда, с мужем спать пошла она.

Свет погас, мой час настал, внутри себя я ликовал.

Дверь открыл, вошел, закрыл, увидел ту, которую любил.

Вдох.

Выдох. Топор схватил и лезвием кромешную тьму рубил.

Муж мёртв, а любовь моя, пробудилась ото сна.

«Кто здесь? О нет, не надо! Умоляю сжалься! Пощади!

Твои глаза! Твой взгляд! Я вспоминаю! Но ты же клялся мне в любви?!»

Топор на грудь её упал, и сердце я с собой забрал,

А бездыханного тела взгляд, направлен на двух забившихся в угол ребят.

Освещала детям луна, творенье рук чистого зла.

Глава 14

Я проснулся от того, что меня будит охрана.

— Вставай! Ты арестован!

— Арестован? За что?! Люция! Божест!

Их не было в комнате.

— Где люди, что пришли со мной? — сказал я.

Охрана ничего не ответила. Меня повели по знакомому коридору, который вел к Корсиканцу. В комнате находились: Корсиканец, Люция и Божест.

— Вы свободны, — сказал Корсиканец охране и она ушла.

— Что происходит? Почему меня арестовали? Вы тоже арестованы? — сказал я.

— Нет, — сказала Люция. — Мы же не убийцы в отличие от тебя.

— Убийцы? О чем вы? — сказал я.

— Понимаете, сударь. Люция рассказа мне о том, что вы намеренны меня убить, — сказал Корсиканец.

— Убить? Вас? Люция, что происходит?! — сказал я.

— Тебе приснился сон, в котором ты отрубаешь голову императору Корсиканцу, а я как «Толковательница сновидений», обязана доложить об этом. Меня обязывает к этому «Трудовой договор» заключенный со мною.

— Ты приговариваешься к смертной казни через сожжение на костре! — сказал Корсиканец.

— Да что здесь происходит?! Какое сожжение на костре?! Зачем ты это делаешь Люция? Мне не снилось ничего подобного.

— Охрана! Приготовьте мистера Колыбель к смертной казни, — сказал Корсиканец.

Мне на руки надели наручники и начали уводить. Я закричал: