Колыбелька из прутиков вербы

– Мы столько лет вместе. Хотя что такое «вместе»? Сейчас прилетим, ты к себе, я к себе. И это называется вместе? Тебе, конечно, хорошо, удобно. Захотел – свистнул, и я тут как тут. Не захотел, сиди, Катя, кукуй одна. И что тебе мешает? Был бы ты женат или детям бы алименты платил, тогда я бы еще хоть какое-то оправдание имела. Не тебе! Себе! Что столько лет ушли в пустоту. Мое время идет. Я не успею родить. И кто я буду тогда? Что себе в старости скажу? Что единственную жизнь протратила на чужого дядю? Во имя любви? Какая же это любовь?

Каждое слово ударяло Варю в самое сердце. Все это было о ней. Точь-в-точь. Она вдруг увидела всю свою многолетнюю ситуацию со стороны. Увидела – и наконец-то поняла, что ничего нового у нее с «любимым» не будет. Вообще ничего. И никакого ребенка, и никакого будущего. Будет только так, как удобно ему, а она – пусть решает сама. Ее выбор, ей жить, как сказал только что спутник той женщины. Она словно увидела свое отражение. Оно ей очень не понравилось. Жалкое, ущербное, несчастное. И вдруг пришло простое решение, которое давно пора было принять, только кишка была тонка.

– Ты же и так одна, – сказала себе Варя. – Так и будь уж одна. И оглянись вокруг. Почувствуй, что живешь собственной жизнью, а не ждешь чьих-то милостей, как собака при хозяине.

Была предательская мысль, что, может быть, стоит напоследок встретиться, поговорить, поставить какие-то условия, и пусть даст слово, пообещает, что все между ними станет иначе, с учетом ее интересов тоже. Но, к счастью, полет длился больше трех часов, и доводов женщина привела очень много. А спутник ее мычал. Или говорил:

– Да брось ты. Ну, перестань. Ты просто устала. Надо выспаться. Все же хорошо.

И Варя убеждалась: ничего в ее жизни не изменится, пока она сама не примет окончательное решение. И лучше жить одной и ничего не ждать от другого, чем вот так, как много лет живет она: трепеща и ожидая, когда кто-то проявит милость и понимание.

Она прилетела в Москву и не объявилась, и не отвечала на звонки, а потом и просто сбежала на дачу к любимой подруге Марусе, у которой всегда кто-то был рядом, что-то происходило веселое и интересное. Рядом с Марусей было легче исполнить то, что она решила.

Там, на даче подруги, Марусина бабушка устроила им шуточный сеанс «доброго колдовства». Они пекли на костре картошку в фольге. Сколько кому картофелинок в пакетике достанется, столько в ближайший год и будет человек в семье у каждого гадающего. Бабушка у Маруси – известная выдумщица, все время придумает такое, что скучать не приходится.

Варя, раскрыв свой пакетик, обнаружила три картофелины.

– Три! – удивилась она. – Три! Но этого не может быть. Я одна. И все тут.

– Не быть тебе одной! – приказала тогда бабушка.

Все это, конечно, были ничего не значащие игры, но почему-то Варя тогда повеселела.

А потом случилось еще одно волшебство. Быстро так, как по заказу. Дачу по соседству с Марусиной купил какой-то человек, нового соседа пригласили на пироги, он пришел, увидел Варю в гамаке, читающую книгу про житейские воззрения кота Мурра, и почему-то спросил что-то насчет того, понимает ли она, откуда у нее взялась эта книга. И Варя ответила, что нашла ее сегодня на Марусиной книжной полке. И ничего другого ей не известно.

Оказалось, гость перепутал Варю с Марусей! Оказалось, он был тут, на даче, двадцать лет назад. Ему было шестнадцать, он познакомился с Марусей, оказавшись с друзьями у нее в гостях. А потом приехал и привез ей книгу. Но не вручил прямо в руки. Оставил в беседке. Так уж вышло.

Чудеса!

А потом из дома выбежала Маруся, чтобы звать их к столу, и узнала Даню, хотя видела его всего раз в жизни, давным-давно. И столько было смеху, разговоров, планов!

– Надо пойти тут все разведать, побродить по лесам. Хочу с местностью познакомиться, – сказал Даня. – Кто-нибудь составит мне компанию?

– Варь, иди, поброди. А я тут на хозяйстве останусь. Скоро мужики мои возвращаются. Муж, сын, – пояснила Маруся.

– Пойдем? – обратился Даниил к Варе.

– Пойдем, – согласилась она.

И пошли они бродить.

У Вари рядом с Даней сразу же возникло чувство, что к ней вернулась ее юность и что гуляет она с мальчиком из своего класса. Гуляет, радуется ему, и все у них впереди. Что – непонятно, но что-то очень-очень хорошее, долгожданное. Чудесное, как в добром сне. Ей ничего не нужно было из себя изображать, стараться как-то выглядеть и всякое такое. Они просто были такие, какие есть, и болтали обо всем на свете.

Варя говорила, что уже не ждет любви, сознательно и бесповоротно не ждет. Не мечтает и не хочет. Любовь все искажает. Отнимает силы, время, ослепляет. Лучше быть зрячей. Видеть все отчетливо и решать просто: да и нет. Без оттенков и самоуговоров. В конце концов, любить – это бессердечно. И даже, может быть, противоестественно, потому что – губительно.

– Какая революционная мысль! – хмыкнул тогда ее собеседник. – Надо додумать в тишине. Что-то в этом есть.

– В этом есть все! Главная мудрость моей многострадальной жизни! – воскликнула патетически Варя.