Колыбельная виски (ЛП)

Выпиваю третью порцию виски — утопи свои печали, верно? — затем направляюсь к переполненному терминалу, чтобы дождаться своего рейса, игнорируя взгляды, шепот, вспышки камер. Пялюсь на эту чертову фотографию, все еще висящую на экране моего телефона. Я думаю о ней, по крайней мере, раз в день. Может быть, это звучит жалко, но есть вещи, с которыми ты просто не можешь ничего поделать. А я не могу забыть ее, даже если память о ней напоминает мне о человеке, которым я когда-то считал себя.

Я не был тем человеком, которым она учила меня быть.

На самом деле не был…

После двухчасового полета, наполненного турбулентностью и орущим ребенком, я наконец вхожу в свой дом.

Нет никаких приветствий. Никаких теплых улыбок, потому что здесь никого нет. Когда я был на гастролях, меня окружали люди и шум. Но не здесь. Здесь я был никем.

Бросаю ключи на столик у входа и роюсь в стопке почты, которую экономка оставила у лампы. Счет. Спам. Спам. Тяжелый конверт из манильской бумаги лежит на дне стопки, и когда я переворачиваю его, мое сердце подпрыгивает к горлу. Х. Блейк. Обратного адреса нет. Только ее имя.

Неприятный жар распространяется по моему телу. Сегодня судьба действительно пытается подстроить мне пакость. Господи, мне нужно выпить пива. Прохожу через фойе и парадную гостиную, которая никогда не использовалась, затем через столовую со столом на четырнадцать человек — опять же никогда не использовалась — и вхожу в кухню. Бросаю письмо на стойку и хватаю пиво из холодильника, затем открываю крышку и делаю глоток, мой взгляд все время прикован к этому проклятому конверту. Почему именно сейчас? Это было все, о чем я мог думать, когда снова беру его в руки. Не знаю, почему, но пробегаюсь пальцами по ее имени. Может быть, потому, что это самое близкое к тому, чтобы прикоснуться к ней за долгое время, и как бы сильно я не хотел притворяться, что мне наплевать на то, что произошло, это беспокоит меня.

Ненавижу то, как все закончилось между нами.

И всегда буду любить.

Мои ладони скользкие от пота, когда я вскрываю конверт. Пролистываю написанные от руки страницы, и в воздухе витает легкий аромат амбры и жасмина. Ну же, Ханна. Ты что, обрызгала страницы своими духами? Амбра и жасмин — «Алиен»… Ханна — единственная из моих знакомых, которая пользуется ими. Я обычно останавливался в торговом центре и распылял образец на одну из этих маленьких палочек и вдыхал аромат, просто чтобы вспомнить. Это такой тонкий способ заставить себя вспомнить ее. Жестокий способ, и он ранил меня до костей, потому что я потерял ее. Моя грудь сжималась с каждым вдохом, словно удав, обвивающий мое сердце. И я не знал, кричать мне или плакать, или просто...

Закрываю глаза и снова вдыхаю ее запах. Желудок скручивается узлом.

Я потерял все это.

Потерял все, что, как я знал, никогда не заслуживал, но почти имел. И я не могу принять это напоминание. Иду к мусорному баку и держу страницы сверху. Ханна осталась в прошлом, и именно там должны остаться эти эмоции и эти воспоминания, как и человек, которым я был с ней. Прежде чем бросить бумаги в урну, улавливаю одну строчку, которая заставляет мое сердце колотиться в груди: «Я была слаба только потому, что любила тебя».

Черт!

И вот так — как пресловутый проклятый взрыв — все устремляется на поверхность. Хотя я и знал, что это будет больно, мне просто нужно знать. Мне хочется верить, что я что-то значу для нее, что все ещё можно спасти. Такая любовь — это то, от чего ты либо умираешь, либо игнорируешь.

И как я сейчас могу это игнорировать? Не могу, поэтому читаю ее письмо:

Ной,

Мы были друзьями. Любовниками. Родственными душами... и очень ужасными людьми вместе.

Интересно, ты уже забыл меня? Забыл обещания, которые мы дали друг другу?

Помнишь ли ты, каким человеком я стала, как влюбилась в тебя, хотя знала, что любовь к кому-то вроде тебя убьет меня? Я знала это, Ной. Но все равно влюбилась. И это письмо не для того, чтобы заставить вспомнить или терзать тебя. Нет, оно для того, чтобы ты увидел, что делаешь с людьми, о которых говорил, что заботишься.