Колымский тоннель

Скидан с Красновым подхватили сумки и двинулись к выходу на просторы таинственного государства. — Еще совет, парни! — остановил их у входа один из желтых автоматчиков. — Пока у вас только один ствол, поездом ехать нее стоит, и автобусом не надо, могут остановить. Возьмите такси.

— Благодарю — сказал Скидан.

— Только выбирайте вездеход, — добавил кордонник дружелюбно.

— Чтобы его на себе не тащить, — сказал его напарник, и оба засмеялись.

Выйдя из проходной кордона, они увидели перед собой не очень обширную площадь. Справа располагался бетонный шатер, одноэтажный, но метров десяти в высоту, с большой светящейся буквой "А" над входом. Буква была оснащена светящимися же крыльями с автомобильной баранкой посередине. На площадке за шатром виднелись автобусы.

— Автовокзал, — определил Краснов.

Прямо за площадью крылатая буква "Ж" украшала бетонный куб железнодорожного вокзала.

Путешественники пошли налево, где не было никаких строений, кроме примитивного навеса, над которым светилась знакомая с ТОЙ жизни буква "Т" в кружочке, среди шашечек. У навеса блестели на солнце легковые автомобили. Среди них выделялся размерами и пестрой раскраской тупорылый полуавтобус-полугрузовичок с рубчатыми колесами, некая помесь "лендровера" с "доджем" и мулом. От этого чудовища к разведчикам бежала совершенно роскошная молодая блондинка в клетчатом комбинезоне и белой рубашке, туго облегающих, и все такое. Приблизилась вплотную, совершенно не запыхавшись. Упругие формы без признаков лишнего жира, на руках кожаные перчатки, на лице много косметики, уши скрыты густой гривой.

— В Якутск! — не спросила, а позвала, как в гости. Ее низкий голос зачаровывал.

Мужчины дружно улыбались.

— Тогда за мной!

И побежала обратно. Когда поворачивалась, оба отметили на правом бедре карман с тяжелым угловатым предметом. Из кармана к кольцу на широком кожаном поясе тянулся шнур.

Разведчики переглянулись, улыбнулись еще раз и привычно, по-лабирийски, подбежали к пестрому чудовищу на рубчатых колесах.

— Васса! — представилась красотка, запуская мощный мотор и сразу трогая машину.

— Александр! Василий! — назвались пассажиры.

Она чему-то усмехнулась и сразу спросила:

— Сколько стволов?

— Один, — сказал Краснов и уточнил: — пистолет.

Он сидел рядом с водителем и, отвечая, с уважением покосился на ее правое бедро.

— Не густо, — оценила дама. — Возьмите-ка…

Достала из-под своего сиденья и подала Скидану точно такой же револьвер, как у давешнего контролера.

— А это вам…

На колени Краснову лег автомат с коротким стволом.

— В револьвере одиннадцать, в автомате — тридцать.

Краснов оглянулся на Скидана, оба засмеялись.

— Вы не боитесь нас? — спросил Скидан.

Она обернулась и так улыбнулась, что он чуть не выронил револьвер.

— Мы знаем, Вася, кого нам бояться! Верно, Саша?

И первой залилась таким смехом, будто напомнила обоим некую общую и очень интимную тайну.

Небольшой населенный пункт, обслуживающий, вероятно, только два вокзала и кордон, быстро кончился, и вездеход, мощно дыша мотором, помчался по широкому асфальтированному шоссе между высокими стенами смешанного леса, представленного в основном елками и тополями.

— Что-то у вас не видно машин на воздушном экране, — сказал Скидан.

— Их ЗДЕСЬ боятся, — откликнулась Васса. — Боятся, что ночника не догонишь, боятся побегов за границу, боятся контрабанды. ЗДЕСЬ много чего боятся.

— Кто боится? — спросил Краснов.

Она впервые взглянула удивленно. Но ответила сразу:

— Так называемая власть. Режим. Понятно, да?

Скидан не ответил. Ему пришлось сосредоточиться. До сих пор понятия "власть" и "режим" имели для него противоположное значение. "Советская власть", "власть народа" — это было родное, это было хорошо и правильно. "Режим" связывался с фашизмом, притеснением, угнетением. Но это лишь во-первых. Во-вторых же странно звучало и утверждение, будто власть — боится. Что ж это за власть, если она боится?

Но говорить об этом вслух Скидан поостерегся, ибо знал мнение Краснова на этот счет.

Заговорила сама Васса, будто подслушала мысли:

— Вы только, бога ради, не поймите так, что я против здешних властей. Человечество пока таково, что без власти ему нельзя. Ну, не может жить без власти, потому что не представляет, КАК… Поэтому я считаю, быть против сегодняшней власти — такая же бессмыслица, как быть против сегодняшней погоды.

Она замолчала, давая им время на осмысление. Скидану вспомнился один из Светкиных снов — о власти, лукавый.

— Это что же, — Скидан осмыслил первым, — и против фашизма быть нельзя?

Она склонила очаровательную свою головку, будто размышляя. Затем:

— Фашисты… Фашисты… Это… Словом, тоталитарный режим вы имеете в виду? Глобальный контроль сверху, отсутствие горизонтальных связей… Да?

Скидан не очень понял, но на всякий случай согласился, ибо что-то в этих словах звучало похоже на фашизм.