Кома

– Сьюзен, почему вы не пришли ко мне и не обсудили это дело прежде, чем оно вышло из-под контроля? Прежде всего, это именно то, для чего я здесь нахожусь. Вы таким образом могли избавить от большого количества неприятностей не только себя, но и всю школу. Я стараюсь, чтобы все, по возможности, были довольны. Очевидно, что сделать счастливым каждого невозможно, но я делаю для этого максимум разумного. К тому же, когда возникают такие специфические проблемы, меня необходимо предупреждать. Я должен знать и о том, что дела идут хорошо, и о том, что они идут плохо.

Сьюзен кивнула головой, соглашаясь со словами доктора Чепмена. На ней была одета все еще та самая одежда, в которой она была, когда приключилось это ужасное происшествие в метро. На обоих коленях виднелись ссадины. Пакет с униформой медсестры лежал на коленях. Она выглядела хуже, чем было на самом деле.

– Доктор Чепмен, вся эта история началась так невинно. Первые дни в клинике всегда тяжело переносить, а тут я столкнулась с целой серией необъяснимых случайностей. Мне пришлось много работать в библиотеке. Я начала просматривать литературу по осложнениям анестезии скорее для того, чтобы собраться с мыслями, чем для того, чтобы кого-то поучать. Я думала, что закончу с этим за день-два и вернусь к клиническим занятиям. Но когда я в это втянулась, то узнала информацию, которая меня так поразила, что я думаю теперь... может быть... вы будете смеяться, когда я это вам скажу. Я сама не могу без смущения об этом думать.

– Попытайтесь объяснить.

– Мне кажется, что эти осложнения – новое заболевание, или синдром, или, по крайней мере, реакция на лекарство.

Лицо доктора Чепмена осветилось искренней улыбкой:

– Новая болезнь! Что может быть удачнее для любого начинающего в клинике. Ладно, так или иначе, такие чувства обычно быстро проходят. Я полагаю, сейчас вы думаете по-другому?

– Поверьте мне, пожалуйста. У меня сработал инстинкт самосохранения. Кроме того, мне начали казаться странные вещи. Мне кажется, что сегодня днем у меня была какая-то паранойя. Я была настолько убеждена, что меня кто-то преследует, что действительно запаниковала. Посмотрите на мои колени и мою одежду, если вы еще не обратили на это внимания. Короче говоря, я пыталась перебежать через рельсы с одной платформы на другую на станции Кендалл. Идиотизм! – Сьюзен легко постучала указательным пальцем по виску. – После всего этого я поняла, что следует вернуться в нормальное состояние. Как можно быстрее, прямо сейчас. Но меня все еще не оставляет мысль, что в этих случаях комы в Мемориале есть что-то очень странное и, хотела бы, по возможности, продолжить свои исследования. Вероятно, таких случаев существует больше, чем я сначала предполагала, и, может быть, поэтому доктор Гаррис и доктор Мак-Лири так разозлились на мое беспардонное вторжение. Так или иначе, я страшно сожалею, что создала проблемы для вас в Мемориале. Само собой разумеется, я не хотела этого.

– Сьюзен, Мемориал большой. Может быть, все еще обойдется. Правда, естественно, что из-за этой истории я буду вынужден переключить вас на хирургический цикл в госпиталь Администрации по Делам Ветеранов. У меня уже есть с ними договоренность, а вы завтра проинформируйте доктора Роберта Пайлса, – доктор Чепмен остановился, внимательно глядя на Сьюзен. – Сьюзен, перед вами длинная дорога. На ней у вас будет достаточно времени для открытия новых синдромов или болезней, если уж вы так этого хотите. Но теперь, сегодня, в этом году вашей основной целью должно быть фундаментальное медицинское образование. Предоставьте Гаррису и Мак-Лири заниматься случаями комы. Я хочу, чтобы вы вернулись к учебе, потому что никогда не ждал иных, кроме как отличных, отзывов о вас. Вы всегда так отлично успевали!

Сьюзен вышла из административного здания медицинской школы с легким чувством эйфории. Она чувствовала, что всемогущий доктор Чепмен отпустил ей все грехи. Ужасная перспектива быть с позором изгнанной из медицинской школы исчезла. Конечно, перспектива проходить хирургический цикл в госпитале ветеранов была не так уж блестяща, Мемориал был больницей получше, но, по сравнению с тем, что могло произойти, это было только досадной неприятностью.

Хотя было чуть больше пяти, зимняя ночь уже вступила в свои права. Холодный воздушный фронт вытеснил теплый воздух Атлантики, и дождь прекратился, Температура резко упала до четырнадцати градусов мороза. Прямо над головой в небе сияли яркие звезды. На горизонте звезды пропадали, их свет не мог пробиться через ядовитую городскую атмосферу. Сьюзен перебежала Лонгвуд-авеню, лавируя между машинами, попавшими в очередную пробку.