Командарм Дыбенко

В Петрограде с каждым днем становилось тревожнее. По городу ходили зловещие слухи о скорой гибели Советской власти, о неспособности большевиков справиться с разрухой, «накормить голодных». Буржуазия и ее пособники — меньшевики и эсеры — не сдавались, они организовывали саботажу вредительство, открыто призывали не выполнять декреты и законы Советов, распускали провокационные слухи. Буржуазия, говорил В. И. Ленин, идет на злейшие преступления, подкупая отбросы общества, опустившиеся элементы, спаивая их для целей погромов. Много бед причинили столице так называемые «дети Керенского» — уголовники, выпущенные им из тюрем. Они грабили винные погреба Зимнего дворца и Эрмитажа. Солдаты из охранного подразделения не могли справиться с бандитами, да и некоторые из них сами шли на соблазн, спивались.

Широкий размах погромов охватил Петроград. На борьбу с погромщиками решительно выступили отряды Красной гвардии, которым энергично помогали революционные моряки. Первый Всероссийский съезд Военного флота обратился к гражданам Петрограда со специальным воззванием: «Мы, Всероссийский съезд Военного флота, клеймим несмываемым позором тех, кто, несмотря на серьезность момента, предается пьянству, разгрому винных погребов и разным другим бесчинствам. Мы заявляем, что… не остановимся перед самыми суровыми мерами в борьбе с этим злом».

Нужно было принимать срочные меры. Нарком просвещения Анатолий Васильевич Луначарский, тревожась за сохранность «сосредоточенных во дворцах произведений искусства», просил Военно-морской революционный комитет «сделать срочное распоряжение о вывозе всех хранящихся в дворцовом винном складе напитков в Кронштадт под ответственность Кронштадтского Совета»…

Нелегкая это была борьба — с пьяными погромами, которыми, по утверждению Джона Рида, «занималась особая организация, содержавшаяся кадетами».

Особенно опасная обстановка сложилась у Зимнего дворца и Эрмитажа, в подвалах которых хранилось большое количество ценных вин. Подвалы захватили пьяные громилы и чувствовали там себя полноправными хозяевами — очередь горожан за бесплатным вином тянулась от Зимней канавки до Литейного моста и по Миллионной улице до Марсова поля. Одновременно было разграблено двадцать винных складов в разных концах города. Пьяные погромы превращались в антисоветские демонстрации и серьезно угрожали не только революционному Петрограду, но и существованию самой Советской власти. Необходимо было срочно покончить с разгулом контрреволюции в столице.

Во второй половине ноября Петроградский военно-революционный комитет предписал Военно-морскому революционному комитету под прикрытием двух броневиков «немедленно выкинуть всех пьяниц из Зимнего дворца, занять выходы».

В приложении к своей книге «10 дней, которые потрясли мир» Джон Рид пишет, что винные погромы беспощадно подавлялись и уничтожались запасы вин, «при этом было разбито и вылито много сотен тысяч бутылок. Погреба Зимнего дворца, где хранилось множество редких вин общей ценностью свыше 5 миллионов долларов, подверглись той же участи.

В этой работе кронштадтские матросы проявили железную выдержку и дисциплину…»

Ноябрьской ночью, во время завершения «винной операции», в районе Зимнего дворца встретились Дыбенко и Антонов-Овсеенко.

— Огромная работа выполнена, — сказал Антонов. — Можешь, Павел Ефимович, доложить Военно-революционному комитету: из подвалов Зимнего и Эрмитажа все пьяницы вышвырнуты, запасы вин ликвидированы. Моряки — молодцы!

— Как всегда, Владимир Александрович! — с гордостью подтвердил Дыбенко.

— Что верно, то верно, — согласился Антонов.

Позднее Владимир Александрович запишет: «Только когда за борьбу с пьянством взялись гельсингфорсские моряки, погреба Зимнего были обезврежены. Это была своеобразная титаническая борьба. Моряки держались стойко, связанные свирепым товарищеским обетом „Смерть тому, кто не выполнит зарока“. Борьба на этом была закончена…»

Закончена в подвалах Зимнего и Эрмитажа… Однако в столице было много винных погребов и складов. Туда и ринулись погромщики.