Командир Разведгруппы. За линией фронта

Следует заметить, что в замке Вавель похоронены знатные люди Польши — короли, писатели, поэты, художники и другие выдающиеся личности. Захоронили там и погибшего 10 апреля 2010 года президента Леха Качиньского с супругой Марией, погибших в авиакатастрофе под Смоленском. Они летели поклониться праху польских офицеров.

Отбывая пожизненное заключение в польской тюрьме, Эрих Кох много раз намекал, что готов указать, где спрятал янтарный клад известной комнаты, в обмен на личную безопасность и свободу. Но человек, длительное время властвуя над другими, как правило, утрачивает чувство собственной свободы. Зачем она была ему нужна? Он её потерял навсегда с потерей Третьего рейха, которому ревностно служил.

«Я заявляю, — говорил он, — что готов после амнистии уехать к себе на родину и в Калининграде предпринять всё возможное, чтобы Янтарная комната была найдена».

Следует заметить, что он даже дал соответствующее письменное обязательство следователю Леонарду Нувелю. Однако реакции якобы со стороны польских властей не последовало. Советское руководство тоже загадочно молчало и по непонятным причинам не потребовало у поляков преступника, совершившего столько злодеяний на Украине. Да и судьба Янтарной комнаты должна была бы заинтересовать Москву. В ответ опять гробовое молчание.

Чего тут больше: безразличия или, может, знания о том, что под видом Эриха Коха скрывается двойник, с которого ничего не выжмешь? Или он уже всю информацию слил полякам, передав им то, что долгое время искали советские власти?

Но вот интересный момент — на одном из сайтов в Интернете автор нашел материал с докладом Н. И. Кузнецова своему начальству от 25 декабря 1943 года по поводу неожиданного отлета Эриха Коха из Ровно:

…

«Улетел мой германский коршун. События на фронтах и шум, поднятый нами в городе, здорово напугали хищника. Он и рождественский вечер, не дождавшись 25 декабря, устроил 22-го, и уже на следующий день — был таков. Посылаю вам газету с отчетом об этом вечере…

Кажется мне, что Кох больше сюда не вернется. Удастся ли вообще поймать его, чтобы, наконец, он ответил за все свои злодеяния?»

Перечитывая текст этого сообщения, трудно отвязаться от мысли, что между Кузнецовым и Кохом существовали какие-то «неформальные» отношения. Небезынтересна в связи с этим дальнейшая судьба Эриха Коха. После войны он бесследно исчез, хотя его активно разыскивали наша контрразведка и спецслужбы союзников.

В конце 40-х годов Эриха Коха неожиданно обнаружили, как уже говорилось выше, в британской зоне оккупации в Германии. Нацистского преступника англичане почему-то этапировали в Польшу, где он сел на скамью подсудимых в Варшаве. Есть данные, что трибунал отряда Дмитрия Медведева «Победители» приговорил Эриха Коха к смертной казни ещё в 1942 году.

Постаревший, сгорбившийся, неприметный, словно облезлый кот, этот военный преступник, пославший на смерть и уничтоживший миллионы советских и иностранных граждан, на суде изображал из себя раскаявшегося и слабоумного грешника, пытаясь таким образом вызвать к себе сочувствие и даже понимание.

А вот как описывает заключительную фазу судебного процесса над палачом Кохом в повести «Человек, который не знал страха» югославский писатель Бранко Китанович:

«Любопытный эпизод произошел на этом процессе, когда давал показания в качестве свидетеля поляк Юзеф Курьят, бывший разведчик отряда „Победители“.

— За преступления против украинского, польского, русского, еврейского, литовского, белорусского, чешского, словацкого, молдавского и эстонского народов наш отряд в сорок втором году осудил Эриха Коха на смерть.

Этот приговор должен был привести в исполнение Николай Иванович Кузнецов, известный в отряде как Николай Васильевич Грачев, а в Ровно он действовал под видом немецкого офицера Пауля Вильгельма Зиберта. Вот здесь, — Курьят поднял вверх книгу, изданную в Польше под названием „Где старший лейтенант Зиберт?“ — об этом подробно написано.

При упоминании имени Пауля Зиберта бывший слуга Гитлера съёжился. Сквозь дымку навороченных событий перед его глазами, наверное, возник облик энергичного обер-лейтенанта. Он вспомнил светловолосого и сероглазого офицера-фронтовика, навестившего его с фрау в Ровно.

— Пауль Зиберт! Прошу высокий суд прервать на несколько дней процесс и дать мне возможность ознакомиться с книгой о Пауле Зиберте.

В своем последнем слове бывший гауляйтер сказал такое, что вызвало оживление в зале. Он заявил:

— Прошу высокий суд принять во внимание мою гуманность: ведь я сохранил жизнь Паулю Зиберту.

Варшавский суд приговорил „гуманного“ гитлеровского военного преступника к смертной казни, замененной пожизненным заключением».