Командировка

Возвращаясь в номер, я столкнулся со своими земляками- четой Кирсановых и их сыном Шуриком.

- Давай, Виктор, - сурово сказал Юрий, - все дела по боку, и шпарим на пляж.

- Пойдемте с нами, - поддержала Зина, - такая чудесная погода.

Я сказал:

- Подождите внизу, ага? Я только полотенце возьму.

В вестибюле я подошел к знакомому администратору, который стоял на своем обычном месте у газетного киоска и, развесив губы, пялился на дверь.

- Извините, до сих пор не знаю вашей фамилии.

Рыбьи его глаза заволокло туманом.

- А зачем?

- В жалобе получается прочерк. Я же на вас жалобу пишу, без фамилии никак нельзя. Вы что, скрываете свою фамилию?

Он смотрел на меня не мигая.

- Зачем жалобу? Мы инструкции выполняем.

Был сигнал, наше дело отреагировать. Сами посудите, обязаны мы за порядком наблюдать?

- Вы почему фамилию не говорите?

- Буренков моя фамилия. Чего такого. Я не скрываюсь. Только зря вы это затеваете, толку все равно не будет.

- Вы рассчитываете, Буренков, на защитников, на тех, кто вам велел за мной приглядывать? Но они вам не помогут.

Он забеспокоился и невзначай сморгнул пару раз, как сплюнул.

- Кто велел? Вы тоже, знаете, лишнего на себя не берите. Не таких видали и целы. Пишите куда хочете.

Неприятный это был человек, я видел. Исполнитель чужих желаний. Безвольный и готовый укусить по приказу. Из вечно обиженных. Маленький человек навыворот.

- Буренков, - сказал я, - вы думали найти в моем номере женщину, как же вы ошиблись. Меня, к сожалению, женщины избегают. Я уж и так и сяк - не идут в номер. Не утруждайте себя понапрасну.

- Чего говорите-то, к чему? - буркнул он с плохо сдерживаемой досадой.

Ох, боюсь я таких. Ох, боюсь!

Поджидая меня, семья Кирсановых лакомилась мороженым.

Мы пошли по светлой аллее, где было ни сыро, ни душно, а в самый раз. Крутолобый сменный инженер, измученный ностальгией по родному заводу, был настроен сентиментально и даже взял меня под руку.

- Посмотрите, Виктор, красотища какая - эти ели. По тыще лет стоят, зеленеют, дышат. Нам с вами отпущено значительно меньше. Зато и тратим мы свое время куда как глупо. Мечемся все, куда-то стремимся, кого-то обгоняем. Нет бы вот так-то окопаться и заглереть. Царственно, на века...

- А прогресс как же?

- Прогресс и беготня - разные вещи. Белке, когда она колесо крутит, тоже ведь, наверное, кажется, что куда-то она мчится, к какой-то цели заветной.

- У тебя хандра, Юра. От жары это. Пройдет.

После купания я почувствовал себя превосходно.

Голова совсем прошла. Я забыл, зачем я здесь и как оказался на этом пляже. Не хотел ни о чем думать и вспоминать. Сидеть, играть в картишки, перехватывать лукавые взгляды, в которых не могло быть подвоха, - какая удача, чудо! Вернусь в Москву загорелый, как эфиоп. Приду к Перегудову, скажу... Стоп.

В шутках, купании, ничегонеделании быстро пролетело время. Обедать мы поплелись в гостиницу. Из окошка администратора меня окликнули:

- Вы - Семенов?

- Я.

- Вас просили позвонить по этому телефону.

Я взглянул на протянутую бумажку - номер директора, товарища Никорука.

Бас Никорука в трубке звучал ласковым рокотом прибоя.

- Не скучно вам у нас, дорогой Виктор Андреевич?

- Никак нет.

- Задание выполнили?

- Почти.

- Надеюсь, к нам нет никаких претензий?

Это он взял быка за рога.

- Выводы я еще не сделал.

В трубке ободряюще-сочувственный смешок, уместный в беседе мудрого наставника с расшалившимся, но любимым учеником.

- Рад слышать, Виктор Андреевич, что не спешите с выводами... Знаете ли что, завтра ведь суббота, выходной?

- Да, кажется.

- Уверяю вас, именно суббота... Приезжайте-ка вы ко мне обедать на дачу. Поговорим, расскажете поподробнее, как поживает мой друг Перегудов... Много не обещаю, но настоящего украинского борща, какой моя хозяйка варит, вам вряд ли где еще удастся отведать.

- Не знаю... неудобно беспокоить. Все-таки - суббота.

- Не беспокойтесь. Записывайте, как доехать...

Хотя я за вами машину пришлю. К десяти ноль-ноль.

Устраивает?

- Спасибо, Федор Николаевич, но...

- Никаких "но". Не ломайтесь, дорогой мой. Мы законы гостеприимства соблюдаем по старинке. Все, до завтра. Да... плавки захватите.

- Спасибо, Федор Николаевич!

Да, скоро закончится моя командировка.

Я пообедал остатками вчерашней роскоши, выхлебал стакан тепловатой воды из-под крана и отправился в институт...

Сегодня и курортная, игрушечная часть города раскалилась добела. Что уж говорить про "индустриальный массив". Ничем не защищенные от солнца коробки блочных домов, казалось, вдавились, влеклись в асфальт, как в тесто. Полкилометра от спасительной тени деревьев до проходной я преодолел, точно муха, угодившая в щи и ползущая к краю кастрюли. Пропуск мне не заказали, пришлось из проходной звонить Капитанову. "Долго спите, заметил он раздраженно. - Сейчас позвоню насчет пропуска, и валяйте прямо ко мне!" - "Слушаюсь!"

Видимо, он не поверил моему солдатскому отзыву, потому что буквально через две минуты - я еще возился с пропуском - появилась Шурочка Порецкая.

Да какая нарядная - с двумя нитями янтарных бус на шее и с толстыми золотыми серьгами в ушах.