Командор

— Вполне. Возьмем с собой паек из шлюпок. Там консервы, галеты, питьевая вода. Мало ли что?

— При чем здесь «мало ли»? По-вашему, мы не обернемся туда и обратно за пару часов? — сварливо заметил Сергей.

— Думаю, часа четыре нам вполне хватит. В крайнем случае — пять, — ответил штурман.

— И не надейтесь, — спокойно возразил офицер. — Здесь вам не море. Вы что, по лесу никогда не ходили?

Штурман с явным неудовольствием посмотрел на нашего будущего спутника. Видно, почувствовал в нем соперника на руководящий пост. Мне и самому было не очень приятно поведение вояки, но я не мог не признать его правоты. Дорог я здесь никаких не видел, и обернуться в оба конца за четыре часа мог лишь неисправимый оптимист.

— Посмотрим, — неопределенно протянул Валера. — Хорошо, после обеда и выйдем.

— Или после ужина, — без улыбки добавил Кабанов. — Если уж идти, то выходить надо как можно раньше. Перекусить сможем и по дороге, а то сначала обед, потом адмиральский час, потом еще что-нибудь. Какой смысл откладывать? Полчаса на сборы всем хватит?

Я взглнул на начинающего закипать морячка, на терпеливо ждущего конца перепалки Лудицкого, и кивнул.

— Вполне. Я думаю, что Валера, как представитель команды, позаботится о припасах в дорогу?

И, не слушая ответа, отправился вербовать Пашку. Люблю, когда последнее слово остается за мной.

Уговаривать Пашку почти не пришлось. Как бы ни чувствовал себя мой приятель, лежать и ждать неизвестно чего ему не хотелось. Мы все считали, что где-то здесь должны обитать люди, и тот, кто первым их найдет, автоматически и быстрее всех выбывал из категории потерпевших кораблекрушение. Деньги у Пашки были с собой, и в первой же деревне или городке он мог сходу предаться всем радостям жизни. Например, хорошенько выпить, а потом завалиться на твердо стоящую — не корабельную! — постель с хрустящими белыми простынями и как следует отдохнуть после пережитого и выстраданного.

Кому как, но нам с Пашкой даже полчаса на сборы оказалось много. Одеты мы были в спортивные костюмы и кроссовки, поэтому моя подготовка свелась к тому, что я взял пачку баксов, прихватил бутылку коньяка и проверил, на месте ли документы, сигареты и зажигалка. Свою сумку со всякой мелочью (почти все осталось на «Некрасове») я оставил на хранение Ленке и посоветовал Пашке поступить так же. Он несколько переиначил мой совет: переложил ко мне свои тряпки, а почти пустую сумку прихватил с собой. Взял он, несмотря на все мои возражения, и карабин. Не помогло даже предостережение, что он рискует оказаться в участке. Пашка просто игнорировал мои слова, и я решил оставить его в покое. Не мне же сидеть в кутузке, в конце концов.

Наши сотоварищи по предстоящему путешествию составили неплохую пару. Оба были в форме — Кабан в камуфляже без погон, а Ярцев — в белой морской форме, при фуражке и с биноклем на груди. Этакое содружество армии и флота. Единственное, что портило впечатление — дорожная сумка у штурмана, и тот, наверное сознавая это, безуспешно пытался всучить ее сначала мне, а затем — Кабану.

Как-то так получилось, что в путь мы двинулись парами. Впереди шли Пашка с десантником, а мы со штурманом замыкали шествие. Шли молча, да и о чем было говорить? Кабан, как истинный вояка, наверняка при всем желании не мог изречь ничего, кроме пары команд из строевого устава, моряки же ни в чем не уступают военным по широте интеллекта, у Пашки интересы сугубо плотского свойства, а мне не хотелось метать бисер перед свиньями. Лучше уж поберечь дыхание.

Не скажу, что идти было особенно трудно. Не труднее, чем в любом лесу. Где-то приходилось продираться через густой подлесок, где-то даже обходить, но в целом особых препятствий нам не встретилось. На ходу мы постоянно осматривались, искали столь желанные «следы человеческой деятельности», однако природа выглядела первозданной, а если и попалось некое подобие тропинок, то это еще ни о чем не говорило. Тропинки и звери протаптывают.

Около одиннадцати мы решили устроить небольшой привал, а заодно и пообедать. Кабан проворно развел костер, и на нем мы подогрели четыре банки тушенки с кашей. Ярцев добавил к ним вчерашний хлеб и бутылку коньяка.

— В целях профилактики, — улыбнулся он, словно подобный поступок нуждался в оправдании.

Стакана, конечно, не оказалось, и мы отхлебнули прямо из горлышка, а затем с аппетитом набросились на еду. Она мне не понравилась — те, кто выпускают консервы, не имеют о вкусной пище ни малейшего представления, однако голод не тетка, и съедено было все. Запивали водой из жестяных банок и, утолив жажду, вновь пустили по кругу коньяк.

— Сергей, а ты не боишься перепугать своим видом всех окрестных обывателей? — спросил я Кабана. — Скажут: русские пришли! Коммандос!

— А разве нас кто-нибудь сейчас боится? — Мне показалось, что в его голосе прозвучали нотки сожаления, но он тут же овладел собой и кивнул на Пашкин карабин. — Можно взглянуть?