Командор войны

16 сентября, суббота, 10.48

— Да черт-те что, патрон, дикость какая-то! — Взъерошенный Васькин метался по кабинету словно ошпаренный. — Ну как это могло произойти? Как? Почему?

— Да не баламуть ты! — Шустов в сердцах швырнул в корзину для бумаг пустую бутылку «Святого источника», промахнулся, тихонько выругался, поднялся и положил бутылку в корзину.

Корнилов медленно оглядел расстроенных подчиненных, закурил и поудобнее устроился в кресле:

— Давайте-ка по порядку. Спокойно и без нервов.

Васькин резко остановился около майорского стола.

— Мы допрашивали Павлова в «Вероне»…

— Мы беседовали с Павловым в «Вероне», — оборвал лейтенанта Шустов.

Сергей уселся на стул напротив Корнилова и потер рукой затылок:

— Все оказалось даже лучше, чем мы предполагали. У Павлова был очень серьезный компромат на Нытика.

— Насколько серьезный?

— Лет на пятнадцать, — горько усмехнулся Шустов. — Отмывание денег, неуплата налогов — просто подарок, и Павлов был готов преподнести его нам.

— Сначала он боялся, но мы его переубедили, — встрял Васькин.

— Разумеется, боялся, — подтвердил Шустов, — но очень хотел отомстить. Павлов буквально сочился ненавистью.

— Чего он хотел? — поинтересовался Корнилов, стряхивая пепел.

В принципе сейчас было уже не важно, что хотел получить Павлов в обмен на свою информацию, но Андрей никогда не упускал мелочи.

— Французский паспорт. — Шустов снова почесал затылок. — Я обещал.

— И что?

— Мы договорились, и… он умер. Прямо у нас на руках.

— Отчего?

— Вроде бы сердце. Вскрытие уже делают.

Корнилов докурил сигарету и в гробовой тишине с силой затушил ее в пепельнице.

— Павлов очень боялся?

— В том-то и дело, что нет. — Сергей развел руками. — Понервничал немного в начале разговора, а потом успокоился.

— Даже пошутил насчет Аль Капоне, — добавил Васькин. — Мол, мы можем так же прижать Нытика — за неуплату налогов.

Андрей внимательно посмотрел на молоденького лейтенанта:

— Владик, подними медицинскую карту Павлова, переговори с родными, друзьями, если надо — встреться с его врачом. Я хочу знать, жаловался ли он на здоровье. Был ли у него порок сердца или что-нибудь в этом роде.

— Понял, патрон.

— Сергей, ты займешься… — Корнилов повернулся к своему заместителю, но его прервал телефонный звонок. Майор снял трубку: — Корнилов.

— Кириллыч? Шустов там? — Звонил патологоанатом из полицейского морга.

— Здорово, Степаныч, ты насчет Павлова?

Толстый Шустов подался вперед и буквально навис над столом майора.

— Да, насчет Павлова. Я с ним закончил. — Степаныч выдержал паузу, явно затягиваясь сигаретой, затем продолжил: — Только непонятно, к чему такая спешка. Серега орал как ненормальный: скорее, скорее!

— Павлов умер у него на руках, — объяснил Корнилов, — вот капитан Шустов и размяк. Он ведь тебе не опер из спецназа, а мыслитель, человек впечатлительный.

Сергей фыркнул.

— Ну тогда понятно. — Степаныч снова затянулся сигаретой. — Короче, вскрытием установлено, что смерть Павлова наступила от острой сердечной недостаточности.

— Это все?

— Это то, что я точно напишу в отчете.

— Значит, есть еще что-то?

На этот раз Степаныч молчал дольше.

— Знаешь, Кириллыч, я за двадцать лет в морге такое сердце, как было у этого Павлова, впервые вижу. Оно словно бы разорвано.

— Не понял.

— Ну, как будто бы кто-то взял сердце Павлова в руку и сжал кулак. Сдавил, порвал мышцы. Короче, ощущение такое, что сердце повреждено в результате внешнего воздействия.

— Может, ему делали прямой массаж и перестарались.

— Да никто Павлову прямой массаж не делал, — буркнул Степаныч, — я его сам вскрывал.

Корнилов вытащил из пачки сигарету:

— Научное объяснение есть?

— Научное объяснение, Кириллыч, можно придумать для любого явления, — ответил патологоанатом. — Нормального объяснения нет. Поэтому я сейчас налью себе пару капель чистого медицинского спирта, закурю еще одну сигарету и буду долго думать, описывать этот случай в своем заключении или нет. Не хочется на старости лет выглядеть сумасшедшим.

— Не переусердствуй с размышлениями, — хмыкнул Андрей и положил трубку.

— Что он сказал? — не выдержал Васькин. — Сердце?

— Что он не хочет вносить в заключение? — Шустов был более внимателен. — Что там не так?

— Не все сразу. — Майор наконец-то раскурил сигарету. — Сначала расскажите, происходило в «Вероне» что-нибудь странное?

— В каком смысле?

— Во всех. — Корнилов выпустил облако дыма и забросил ноги на стол. — Странные жесты, странные люди, странная еда, в конце концов. Все, что угодно.

Подчиненные переглянулись.

— Перед смертью Павлов повел себя довольно необычно, — подумав, сообщил Васькин. — Мне даже показалось, что он кого-то увидел. Вытаращился в пустоту, голову задрал, а челюсть отвисла.

— Было, — согласился Шустов и нахмурился. — У меня тоже мелькнула мысль, что он кого-то увидел.

Корнилов покачал головой:

— К столику кто-нибудь подходил?

— В этот момент — нет.

— А раньше?

— Только официантка.

— За соседним столиком кто-нибудь был?

— Ближайший столик был пуст, а за вторым обедали парень и две девушки. Они недалеко от «Вероны» работают, я записал их координаты, паспорта посмотрел.