Комбат не ждет награды

Он сам себе напоминал отчаявшегося алкоголика: вот он, первый глоток хорошего коньяка, а потом пойдет все, что угодно – водка, вино, пиво…

За первой затяжкой последовала вторая, но уже не такая глубокая и не такая вкусная.

На этот раз Бахрушин выпустил дым через нос, махнул рукой и разогнал голубоватое облачко. По телу разлилось блаженство. Бахрушин прекрасно понимал, что блаженство, скорее всего, вымышленное, оно есть плод его самовнушения. Но тем не менее, полковнику сделалось хорошо и спокойно.

Он откинулся на спинку вращающего кресла. Тяжелые, набрякшие от усталости веки опустились, закрыв поблекшие с возрастом голубые глаза.

– Ради таких приятных моментов и стоит жить, – сказал себе полковник, продолжая разминать в кончиках пальцев горящую сигарету.

Возможно, он и докурил бы ее до самого фильтра, находясь в состоянии эйфории, но дверь его кабинета открылась, и на пороге появился один из помощников.

– Извините, Леонид Васильевич, что вот так, не предупредив… Но дело, мне кажется, срочное.

– Ты уверен в этом?

– Потом можно от вас нагоняй получить…

– Значит, спокойствие любишь?

– Кто его не любит?

Полковнику Бахрушину страшно нравилось, когда к нему обращаются не называя звания, а вот так, по имени отчеству, по-граждански. Может быть, его беспокоило то, что он до сих пор не генерал, но это обстоятельство волновало его не сильно. Ведь он прекрасно знал себе цену и понимал, что его ценят на службе, а если что и случится, то не променяют и на трех генералов.

Со своим начальством Бахрушин уже давным-давно разговаривал, обращаясь по имени и отчеству, а иногда и запросто, называя своего непосредственного шефа всего лишь по имени и позволяя себе в его адрес всякие колкости. А иногда он разрешал себе даже и непристойности. Но делал это настолько умело и изящно, что придраться было не к чему. Даже матерные слова с его уст слетали, как ласковые прозвища.

– Ну так что у тебя, снова у кого-то задница зачесалась? – Бахрушин пристально, но по доброму взглянул на своего почти лысого помощника, хотя лет тому было еще немного.

И тут же подумал:

«Тебе бы борода пошла. Но в нашей конторе, к сожалению, носить бороды не принято».

– Вот.

– Клади на стол, черт с тобой.

Помощник подошел к своему шефу и положил перед ним четыре тонких листа бумаги.

Вверху каждого виднелся гриф «Совершенно секретно», не заметить который было невозможно.

– Что это такое? – не глядя в бумаги, не вдаваясь в содержание, спросил полковник, посмотрев на своего подчиненного.

– Там все написано, Леонид Васильевич.

Гляньте своим опытным глазом.

– А человеческим языком ты мне рассказать не можешь?

– Могу, товарищ полковник.

"Вот и началось, – подумал Бахрушин. – Значит, действительно что-то из ряда вон.

Всякую бюрократическую херню человеческим языком не перескажешь. Одни: «во исполнение», «в усиление», «в укрепление», «в организационных целях» и т.п. и т.д."

– Короче, что здесь?

– Какая-то дребедень, Леонид Васильевич.

– Я это уже понял и без тебя. Хорошего чего-нибудь ты бы мне не принес.

– А что вы имеете в виду под словом "хорошее?

– Ну, например, билеты в театр, на стриптиз… Или представление к генеральскому званию, – Да зачем оно вам, Леонид Васильевич?

И так ведь хлопот хватает.

– Что хватает, так это да. Но и генеральские льготы не помешали бы.

Сигарета, зажатая в пальцах, не казалась уже полковнику такой приятной и желанной.

Но тем не менее, он бережно подвинул пепельницу к себе, а бумаги с грифом отодвинул чуть подальше.

– Прочтите.

– Потом, – решил подразнить своего подчиненного Бахрушин.

– Думаю, это дело срочное.

– Все у нас срочное или «срачное». Ну, что мне с ними делать?

– С чем? – спросил помощник.

– С бумагами и с теми, кто их приносит.

– Не знаю. Делайте что хотите, но эти бумаги лично вам, – и он ткнул пальцем в шапку.

Полковник поморщился, зло раздавил недокуренную сигарету, вынул из пачки следующую, энергично раскурил и только после этого водрузил на нос очки в массивной оправе с толстыми линзами. Очки сразу же преобразили его до этого добродушное лицо, скрыли лукавые глаза. Уголки рта тут же опустились книзу, и он стал немного похож на бульдога.

Тем более, что голову он втянул в плечи, и сразу же его большой, гладко выбритый подбородок выпятился вперед.

– Можешь идти, – Бахрушин ударил пальцами по крышке стола.

Майор кивнул и покинул кабинет своего шефа.

– Так, посмотрим, что же здесь такое срочное, секретное и лично мне? Ага, материалы проверки, начатой по моей инициативе. Приятно, когда с тобой хотят посоветоваться. Недвижимость и деньги…

Но уже по прочтении первой страницы полковник почувствовал неприятный холодок, словно бы кто-то открыл одновременно окно и дверь и по его кабинету потянуло ледяным сквозняком. Он даже поджал ноги, а руками вцепился в край стола, скрежетнув при этом зубами.

– Ну и бл….во! – единственное, что сразу пришло в голову по прочтению последней страницы.

Это слово абсолютно точно и исчерпывающе передавало то, что сейчас творилось на душе у полковника Главного разведывательного управления Генерального штаба вооруженных сил России.