Комбат в западне

У него три дома где-то там, в Якутии. Наверное, наворовал алмазов, нагреб целый мешок. И Де Бирс для него ничто и все ему нипочем. И громилы его вооружены.

И у одного пистолет под мышкой, и у другого.

— Где живет твой лох и как его зовут?

— Фамилия у него простецкая — Рублев Борис Иванович.

— Ни хрена себе простецкая! А может, он предок того Рублева?

— Не предок, а потомок, — уточнил Пигулевский. — — Я это и имел в виду.

От волнения Пигулевский даже начал путаться в, словах.

— Так что он хочет в конце концов?

— Ну, чего-нибудь этакого… Ты же всегда умел с людьми работать.

— А я и теперь умею, — не без гордости сказал Станислав Борисович.

— Так у тебя есть что-нибудь на примете? Может, инструмент какой старинный, может, коллекция оружия, орденов… Ну, что-нибудь необычное.

— Иконы его не интересуют?

— Нет. Иконы, доски его не интересуют. Картины тоже. Он говорит, картин у него аж двенадцать штук на всех стенах и больше ему не надо.

— Мог бы предложить поставить у него дома орган, но думаю, ему это ни к чему.

— Ты бы видел его пальцы! Один палец на три клавиши. Одним словом, громила, медвежатник самый настоящий.

— Не люблю я с такими связываться, — задумчиво произнес Станислав Борисович, но в его уме, словно молния, блеснула мысль: «А не попробовать ли поймать этого „нового русского“, этого лоха для Чурбакова?»

Хотя очередного заказа тот ему не делал. И насколько понимал Шеришевский, «Янтарная комната» все-таки существует в одном экземпляре, а продавал ее Чурбаков по его сведениям уже в третий раз.

— Значит, так, слушай, может, ему подойдут рыцарские доспехи — Германия, шестнадцатый век и Испания — Толедо? Тоже замечательная работа.

— Да не нужны ему, скорее всего, доспехи. Хотя, черт его знает… Давай.

— Погоди, погоди, — остановил приятеля Шеришевский, — давай сделаем так: я кое с кем свяжусь, переговорю, а ты мне позвонишь часа через три. Но двадцать процентов моих.

— Хорошо, — Шеришевский положил трубку и быстро заходил по кабинету от одного шкафа к другому.

«Что же делать? Что делать? Уходит клиент, уходит. Что бы ему предложить? Что бы ему вдуть? А может, стоит переговорить с Вадимом Семеновичем? Да, стоит!»

Шеришевский налил в стакан немного коньяка, но не самого лучшего, а так, средненького, армянского, коллекционного. Он не спешил звонить, потому что знал:

"Чурбаков инициативу не поощряет. Но другого выхода не предвидится. Все-таки «Янтарная комната» — это «Янтарная комната» и о ней знает каждый «новый русский» каким бы лохом и неучем он не был. Все слышали о существовании какой-то «Янтарной комнаты».

Вот если ее предложить ему, то скорее всего, это то, что надо. Значит так", — немного опасливо Станислав Борисович взял телефонную трубку и принялся набирать номер.

Его указательный палец вздрагивал и пару раз ошибся, ткнув не в ту клавишу. Он тут же испуганно бил по рычагам своего старомодного, инкрустированного перламутром аппарата.

«Еще не хватало номер МУРа набрать с перепуга!»

Номер МУРа Станислав Борисович знал — и не один. Ведь даже следователи обращались к нему время от времени для консультации или для экспертизы какой-нибудь ценности, конфискованной на таможне или в аэропорту. Да и самому ему приходилось сдавать кое-кого из своих клиентов. Но делал он это очень ловко, и на него никто не думал. Хотя в общем-то слухи о его деятельности ходили не самые лестные.

«Ну да бог с ними!» — наконец-то Станислав Борисович умудрился набрать номер, прижал к уху трубку и вдохнул полную грудь воздуха, готовясь выслушать недовольную тираду Вадима Семеновича Чурбакова.

Но тот на удивление заговорил довольно вежливо:

— Ну, чего тебе? В чем дело? Какие проблемы? Кто на тебя на этот раз наехал?

— Нет, Вадим Семенович, что вы! Никто не наезжал.

Но у меня появился один клиент.

— Откуда появился, из воздуха, что ли?

— Нет, не из воздуха. Из Якутии.

— Кто такой? Почему не знаю?

— Из «новых русских», придурок какой-то, лох.

— И что надо твоему лоху?

— Деньги потратить хочет и деньги у него немалые.

— Ты что, считал чужие деньги?

— Нет, я не считал. Но верный человек сказал, он к нему обращался за антиквариатом.

— Что ты говоришь, Станислав Борисович, опять какое-нибудь копеечное дело? Может, какую безделушку для своей бабы хотел купить человек, а понту напустил, шуму наделал?

— Вроде бы нет, Вадим Семенович, мужик похоже солидный. С охранниками, с пушками, все как положено. И туп, как сивый мерин.

— Ты мне про тупость «новых русских» не рассказывай. Они только прикидываются простачками, а в уме считают почище макинтоша.

— Чего-чего? — не понял Шеришевский.

— Лучше компьютера считают.

— А, да, да, — согласился коллекционер-посредник. — Так что ему сказать?

— Погоди, подумаю.

Вадим Семенович уже знал о Рублеве. Верные люди уже трижды за сегодняшний день ставили его в известность о появлении какого-то лоха из Якутии с огромными деньгами, желающего купить что-нибудь этакое.

Ведь все-таки Комбат напустил пыли изрядно, и вся Москва, вернее, вся антикварная Москва уже о нем знала. Но все, что не предлагалось, якутского бизнесмена — Рублева не устраивало напрочь.

— Знаешь что…