Комбриг

Вскоре командование полка получило донесение из Ставки, что на усиление выслана сформированная пятая эскадрилья штурмовиков. Она прибыла 5 декабря после обеда, состав, как и в других – четыре звена и пара управления. Вместе с ними прибыли новейшие С-47 на замену ПС-84, которые улетели домой под управлением перегоночных экипажей.

Росли и безвозвратные потери среди летного состава, ими стали два стрелка Ил-2 и один летчик, да и раненых было уже семь человек, но вместе с новыми транспортниками пришло и пополнение. Хуже было другое, одним из тяжелораненых оказался Шестаков. Снаряд ахт-ахта разорвался вблизи его самолета, подполковник тянул в сторону базы, но не долетел километров семьдесят, его вывезли на «Хадсоне». В составе миссии был развернут свой небольшой госпиталь, но тяжелых направляли в английские госпитали, в Александрии с этим проблем не было. А Лев Львович был тяжел, потерял много крови, врачи жизнь не гарантировали. Терзаться размышлениями на тему «от судьбы не уйдешь» Северов не стал. Во-первых, очень даже уйдешь. Петровский ушел, и Снегов, и Остряков, и Лестев, и Лукин, и Бринько. Да мало ли кто. И Шестаков уйдет! Во-вторых, не до рефлексий, командование бригадой теперь на нем. Доложили в Москву, оттуда запросили: справляется? Бобров ответил, что да, справляется. Пришел приказ Ставки на исполнение обязанностей, обещали обеспечить замену, правда, не пояснили когда.

Немцы предприняли 10 декабря новую попытку наступления с целью взять Каир. Роммель не тот военачальник, который будет тупо биться лбом в хорошо подготовленные позиции. Он маневрировал, нащупывал слабые места в обороне, перемалывал британские войска, демонстрируя превосходство в тактике и качестве боевой техники. Над Каиром проходили нешуточные воздушные бои, немцы и итальянцы оперировали крупными соединениями. Англичане установили за хорошо укрепленными позициями километрах в тридцати юго-западнее Каира свой радар и исправно передавали с него информацию. Теперь бригада перекрывала значительную часть фронта от Александрии до Дейрута, формации вражеских бомбардировщиков стали перехватывать километров за полсотни до Каира. «Гансы» попытались хитрить, вытащить бригаду на наживку южнее Каира, а сами нанести внезапный удар по базе, но Северов никогда не уводил обе эскадрильи истребителей одновременно, да и не собирался воевать за англичан. Бритты это понимали и претензий никогда не высказывали, помощь они получали существенную. Были случаи, когда итальянцы вываливали бомбы и поворачивали назад просто при появлении краснозвездных самолетов. А сами англичане, привыкшие за месяц с лишним к стилю работы бригады, уже охотно с ней взаимодействовали. На базе постоянно находилось несколько офицеров RAF, «Харрикейны» 274-й эскадрильи часто работали вместе с советскими самолетами, а их летчики были частыми гостями деревеньки Алексашкино. Да и в клубах Александрии на русских уже не смотрели косо, как раз наоборот. На днях произошел случай, наглядно продемонстрировавший изменение настроений. В клубе пятеро новоприбывших из метрополии орлов стали откровенно провоцировать на драку двух аверинских бойцов-пехотинцев, сержанта и рядового. Так местные им даже толком кулаками помахать не дали, сами отговорили сослуживцев, вопя при этом, что характерно, матюги на ломаном русском языке. Военной полиции они объяснили толково, что вступились за своих боевых товарищей, а эти красномордые бездельники еще никак себя не проявили. Британцы к нашим никаких претензий не имели, даже извинились, но последствия были. Накануне Беренс на совещании, где присутствовали комэски, заметил, что его настораживают походы наших военнослужащих по местным клубам и их участившиеся неслужебные контакты с иностранными гражданами, в том числе противоположного пола. Тут можно было усмотреть намек на самого Северова, про его связь с Эйприл было известно, да он особо и не скрывал.

В тот же день вечером Тихонов дал ему прочитать документ, после чего и. о. комбрига впал в задумчивость. Не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы понять: такие удачные совпадения случаются чрезвычайно редко, а обычно их тщательно готовят. Эйприл не скрывала, что она из старинного аристократического рода. Навели справки, и выяснилось, что связи этой семьи никуда не делись, а были они весьма любопытными. Отец, занимавший пост чиновника среднего уровня в Министерстве иностранных дел, благодаря родственным связям своим и жены знал многих влиятельных людей, даже нескольких членов парламента. Гэбэшник прямо сказал, что отношения с ней надо поддерживать, Северова, конечно, покоробило, но тот заметил и сказал, что больше ничего и не требуется.