Комендантский час

Данилов посмотрел на задержанного и опять подивился внешности этого человека. Неприятное лицо. Словно маска.

На кого же он похож?

- По документам вы - Сивков Михаил Анатольевич. Это ваше настоящее имя?

Задержанный заерзал на стуле и поднял лицо, и тут Иван Александрович увидел, что тот плачет.

- Ну вот тебе и раз! Держите себя в руках. Закурите.

- Спасибо.

Голос у него оказался неожиданно грубым и низким. "А ведь это первое его слово. Первое слово за шесть часов".

- Гражданин следователь, суд примет во внимание чистосердечное признание?

- Надеюсь.

- Тогда пишите. Фамилия моя Носов. Зовут Николаем Петровичем. Родился в городе Бресте в 1894 году. Кассир. В 1940 году осужден за растрату, срок отбывал в минской тюрьме.

- Ну вот, - Данилов облегченно вздохнул, - а то в молчанку играем. Пиши, Полесов.

На столе приглушенно звякнул внутренний телефон.

- Данилов слушает... Есть... Буду... Во сколько? - переспросил он. Ну раз в два, так в два.

Ровно в час сорок пять Данилов забрал из сейфа пачку бумаг, на которой было написано: "Группа Широков, Флерова, Харитонов, Носов". Две последние фамилии вписаны только сегодня. И хотя у него пока не было никаких доказательств причастности Харитонова и Носова к убийству Грасса, он объединял их. А вот почему, объяснить не мог. В коридоре горели синие лампочки. Уже месяц все сотрудники уголовного розыска да и других служб московской милиции жили на казарменном положении. Устроились кто где. Некоторые в кабинетах, если место позволяло, а большинство в подвале, оборудованном под бомбоубежище. Данилов с Муравьевым спали, когда случалось, в комнате без окон: в ней когда-то был архив. Там поставили две койки, и на них отдыхали по очереди работники отдела.

В приемной начальника дремал, положив голову на руки, Паша Осетров, молодой парнишка, совсем недавно пришедший в управление. Из-за сильной близорукости его не взяли в армию, для оперативной работы он по тем же причинам годен не был, так что ему определили "должность при телефоне".

Данилов не переставал удивляться, глядя на Осетрова. Вроде бы сугубо штатский парень, а выправка как у кадрового военного. У интеллигентного человека, надевшего военную форму, бывают только две крайности: либо он похож на огородное пугало, либо становится страшным службистом, ходячей картинкой из устава.

Иван Александрович еще раз с удовольствием оглядел Осетрова. Всего. Начиная от яростно сверкающих сапог, кончая нестерпимо синими петлицами на воротнике.

Оглядел и подумал: "Молодец!"

- Где начальство?

- Только что, звонил, сказал, что скоро будет, велел ждать.

- Ладно, подожду, - Данилов уселся на диван. - Ты поспи пока. Я разбужу.

- Я не спал давно, - виновато улыбнулся Осетров.

"А улыбка-то у него детская, и похож он на большого ребенка. На ребенка, которому разрешили носить оружие".

Иван Александрович поудобнее устроился, взял со стола газету. Это был старый номер "Московского большевика". Данилов поглядел на дату. 5 июля. Раскрыл газету. На второй странице была напечатана корреспонденция о записи добровольцев в народное ополчение на электроламповом заводе.

"Посмотрите на бесконечную ленту людей, идущих к комнате партийного комитета, и сквозь призму одного этого предприятия - одного из тясяч! - вы увидите всю страну, миллионы советских патриотов, идущих в народное ополчение.

- Какого года?

- 1903-го.

- 1898-го.

- 1901-го.

- 1925-го.

- Стой! Ты еще молод, паренек. Может быть, подождешь?

- Нет! - твердо отвечает шестнадцатилетний подросток. - Ждать некогда! Записывай!..

...Вот трое с одной фамилией Кукушкины.

Коммунист-отец и два его сына. Третий сын уже в армии.

- Пойдем и мы, - говорит отец. - Пойдем всей семьей".

В коридоре послышались голоса. Данилов отложил газету, встал и потряс Осетрова за плечо. В приемную вошли: начальник, его заместитель и двое в форме сотрудников госбезопасности.

- А, ты уже здесь? - сказал начальник. - Ну, молодец, молодец! Знакомьтесь, товарищи, - повернулся он к гостям: - Начальник отдела Данилов.

Иван Александрович пожал протянутые руки и чисто автоматически отметил, что у старшего из гостей в петлицах было два ромба старшего майора, а у второго три шпалы - капитан. Видимо, разговор предстоял серьезный. В кабинете Данилов сел на свое обычное место рядом со столом начальника. Напротив расположился старший майор, капитан уселся в кресло в темном углу. Заместитель начальника, как обычно, стоял, прислонившись к стене.

- Иван Александрович, - начальник расстегнул ворот гимнастерки, - вот товарищи из госбезопасности интересуются работой твоей группы. Ты доложи подробно.

Данилов раскрыл папку, поглядел на старшего майора. Тот сидел, прикрыв глаза рукой, но из-за нее внимательно и цепко смотрели на Данилова его чуть прищуренные глаза.

- Как докладывать: по порядку или о последнем задержании?

- По порядку, - ответил из темноты капитан.

- Так как, товарищ начальник? - Данилов обращался только к начальнику МУРа, давая понять гостям, что задавать ему вопросы они могут, а командовать в этом кабинете должен только хозяин.

Старший майор, видимо, понял это и бросил, не оборачиваясь: