Комендантский час

Голос у нее был прокуренный и хриплый, в нем слышалось явное волнение. Естественно, что появление трех командиров милиции может обеспокоить кого угодно.

- Да нет, все в порядке, - улыбнулся Полесов, - мы вот товарища нашего записать приехали.

- Как это записать? - удивилась заведующая.

- А очень просто, - Степан улыбнулся еще шире, - поженить. - Он показал на Игоря и Инну.

- Поженить? - возмущенно переспросила заведующая. - Вы, товарищи, наверное, все партийные, а текущего момента не понимаете. Время ли сейчас для мелких личных радостей? В те дни, когда озверелый враг...

- Прекратите, - Иван Александрович почти вплотную подошел к ней, прекратите немедленно и делайте свое дело. А когда людям жениться, то их дело. Ясно?

- Мне, конечно, ясно, но я сообщу куда следует. Работники органов - и такая несознательность. Давайте документы! - рявкнула она на Игоря.

- Вы меня сознательности не учите, - возмутился Игорь, - мы свое дело делаем, а вы своим занимайтесь.

Лицо его пошло красными пятнами, руки, достававшие документы, дрожали. Инна осторожно взяла его за локоть:

- Игорек!

До этого она все время молчала, только улыбалась светло и радостно. Ее не смущало происходящее: ни эта женщина, грубая и злая, ни унылые комнаты загса, ни скрипящие ремнями снаряжения друзья. Она просто не замечала ничего. Для нее в этом огромном мире жил сегодня всего лишь один человек - Игорь.

Заведующая доставала какие-то бумаги, рылась в столе, и все это она делала, не переставая ворчать. Наконец она протянула Игорю документы:

- Распишитесь. Вот здесь... Теперь ваша жена.

- Все? - спросил Степан.

- А что еще?

- Да нет, ничего, - вмешался молчавший до сих пор Данилов, - ничего особенного, можно было бы и поздравить людей.

- Чего бог не дал, - сказал стоявший у дверей шофер, - того, значит, в лавочке не купишь.

Они вышли на улицу.

- Ух, хорошо-то как! - засмеялся Степан. - Ну, Игорек, поздравляю!

Он обнял Муравьева и поцеловал. Друзья поочередно поздравили молодых.

- Теперь куда, Игорь? - спросил шофер.

- На улицу Горького, к Белорусскому вокзалу.

- А может быть, пешком пройдемся? - вдруг сказала Инна. - Ну, пожалуйста.

- А что? Давайте. - Данилов повернулся к шоферу: - Вы можете ехать в управление, мы пройдемся.

Переулками они вышли на улицу Горького. Впереди Игорь с Инной, за ними Данилов с Полесовым. До Инниного дома, где ждали молодых с гостями, было недалеко. Жила она в угловом здании у Белорусского вокзала, в самом высоком на улице Горького, в одиннадцатиэтажном. Он был последним, дальше - вокзальная площадь, Ленинградское шоссе.

- Иван Александрович, - сказал Степан, - а вы знаете, мне грустно что-то.

- Вот тебе и раз. Завидуешь?

- Да нет. Игорь женится как-то нескладно.

- Ты что же, Степан, тоже скажешь, что не вовремя?

- И не знаю даже.

- А кто нам это время определил - время любить? Неужели для прекрасного должны существовать определенные сроки? Вот тебе год на труд, вот на войну, на неприятности, а вот на счастье. Так, что ли?

Данилов помолчал немного и продолжал:

- Нет, брат, счастье - понятие постоянное. Оно должно быть стабильным, иначе жить незачем. И хорошо, что они поженились именно сейчас. Значит, это им обоим необходимо было.

Они дошли до угла Большой Грузинской и остановились. Со стороны Миусской площади шли войска. Длинная колонна людей по четыре в ряд. Шли ополченцы. Штатское пальто перетянули ремни с подсумками. Над колоннами колыхались граненые штыки трехлинеек.

Шли рабочие, инженеры, писатели, актеры. Люди самых мирных профессий, которых война заставила взять в руки оружие. Пусть в этих рядах не было геометрической точности армейских порядков. Пусть линия штыков ломалась при каждом шаге. Строй батальона объединяло другое - мужество и желание отстоять родную столицу.

Данилов, пропуская колонну, жадно вглядывался в лица людей, искал знакомых. Они наверняка были там, только он не узнавал. Вернее, не мог различить. Отпечаток мужественности, легший на лица людей, делал их незнакомыми и даже похожими одно на другое.

Рядом тяжело вздохнул Полесов. Иван Александрович поглядел на Муравьева. Игорь стоял, низко опустив голову.

Колонна шла, унося с собой запах ременной кожи и ружейного масла.

- Закурим, - предложил Данилов и достал пачку "Казбека". Он зажег спичку, дал по очереди закурить Степану и Игорю.

- Вот что, ребята, - сказал Иван Александрович, крепко затянувшись сразу затрещавшей папиросой, - нет того хуже, когда перестаешь уважать свое дело. Вот сейчас ополченцы на фронт пошли. А кто их до войны охранял? Дом их оберегал, работу, жизнь? Мы! Теперь же мы должны семьи их здесь в Москве защищать. Да разве только семьи? Ну давайте уйдем все в окопы. А тыл на кого оставим? Обычно армия наступает эшелонами. Первый, второй, третий. Мы, четвертый эшелон, не менее важный и нужный, чем все предыдущие. Мы охрана тыла действующей Красной Армии. Подумайте об этом. А что касается опасности, так каждый из нас в любой момент может пулю схватить.

Данилов краем глаза увидел сразу побледневшее лицо Инны.