Комфлота Бахирев

– Если мы начнем спасать людей, то «Гебен» уйдет. Мы за ними потом вернемся. Лево на борт двадцать, – тут же последовала команда. – Александр Николаевич, увеличить ход до восьми узлов. Постараемся перехватить «Гебен», пока он занят расстрелом эсминца. Я уверен, нас с германского корабля еще не видят.

Взяв новый курс, лодка увеличивала скорость, идя на пересечение с «Гебеном». По мере сокращения дистанции стало заметно, что линейный крейсер имеет крен на левый борт не менее пяти градусов и небольшой дифферент на нос. В средней части корабля что-то сильно дымило, но открытого огня не было видно. «Гебен» перестал обстреливать обреченный эсминец и теперь просто спешил проскочить в пролив, пока не подтянулись другие русские корабли. До выхода на ударную позицию Маркову оставалось несколько минут.

«Надо предупредить командующего о противнике, – пронеслось в голове командира подлодки. – Но если я еще пару минут буду оставаться в надводном положении, меня заметят, и корабль может изменить курс. Тогда моя атака сорвется. Но если я не предупрежу, и наши не узнают о «Гебене», и он сумеет вновь уйти?.. Мне этого не простят. Может, я зря переживаю, и эсминец успел донести о противнике, прежде чем погибнуть».

– Радиограмму командующему, – распорядился Марков. – Вижу «Гебен» в трех милях северо-западнее мыса Кильос, курсом на пролив.

Я находился на подходе к проливу, когда была перехвачена радиограмма с «Гневного» на «Екатерину». Узнав ее содержание, я тут же направил радиограмму с приказом Новицкому – выслать эсминцы навстречу «Гебену», а ему самому с «Екатериной» занять позицию в восьми милях северо-восточнее маяка Румели-Фенер и не пропустить немца в пролив даже ценой гибели своего корабля.

– Иван Семенович, курс на мыс Эльмос, попробуем там перехватить «Гебен», если он прорвется мимо Новицкого.

– Но там минные заграждения.

– А у нас другого выбора нет. Мы подойдем к самой кромке заграждения. Оттуда до входа в пролив семь миль. Если войдем в пространство между заграждениями, сократим дистанцию еще на две мили. Вот только пространства для маневра у нас с тобой не будет. Будем ходить по струнке. Но если «Гебен» надумает прорываться в пролив на рассвете, то мы попадем под раздачу сразу шести береговых батарей, да и ночью они будут нам досаждать, поддерживая прорыв линейного крейсера. От них попробуем противоминной артиллерией отбиться, сосредоточив главный калибр на «Гебене». Но будем надеяться, что мимо Новицкого он не проскочит без последствий для своей шкуры.

Если только сможет прорваться, все же в этот раз мы хорошо его прижали. Из донесения известно, что при прорыве через минное поле он получил повреждение.

Мой «Гебен» – только так говорил капитан Рихард Аккерман о своем корабле.

Аккерман стоял на мостике линейного крейсера, что сейчас крался в темноте вдоль румелийского берега к Босфору. Его одолевали сомнения по поводу благополучного исхода этого похода. Он хорошо понимал всю опасность, что поджидает его на пути к спасительному проливу. Это и минные поля, которые русские так густо понаставили для того, чтобы его «Гебен» не мог беспрепятственно выходить в море или возвращаться обратно. И русские подводные лодки, которые нахально патрулируют выход из пролива на виду береговых батарей и всего турецкого флота, хотя его «Гебен» формально тоже числится за турецким флотом и носит название «Явуз Султан Селим», но, по правде говоря, никакого отношения к их флоту он не имеет. Как был он кораблем Германского Императорского военно-морского флота, так и остается им, несмотря ни на какие переименования. Экипаж также состоит из немецких моряков, за исключением несколько десятков турок, в большинстве своем сейчас кидающих лопатками уголек в топки котлов да использующихся на других работах, где не нужно напрягать мозги, и то под присмотром кого-то из экипажа. Ну кто их допустит до механизмов корабля – не дай бог, еще сломают. Есть еще несколько турецких офицеров, но они также тут находятся в качестве балласта и ни за что не отвечают.

Аккерман был с самого начала против этого похода. Хотя сам поход линейного крейсера предусматривал только сопроводить конвой с войсками до Зонгулдака и сразу вернуться назад. Но даже этот короткий поход, когда русские имеют неоспоримое преимущество на море, связан с большим риском быть перехваченными дредноутами противника.