Комиссары

Не лишним будет отметить также инициативу Александра Сергеевича по организации курсов усовершенствования военных журналистов при Высших всеармейских военно-политических курсах (бывшей Военно-политической академии) с шестимесячным сроком обучения. Эти курсы работали успешно и сделали три выпуска. Наши войска в то время готовились к тому, чтобы бить врага на его территории, и перед советской военной журналистикой вставали новые, серьезные задачи, так что повышение квалификации тех, кто нес в солдатские массы слово партии, было делом первостепенной важности.

Сердечно А. С. Щербаков относился к творческой интеллигенции. Нередко встречался с писателями и журналистами, помогал им, особенно молодым.

В начале войны имя поэта, спецкора «Красной звезды» Константина Симонова мало кто знал. Но вскоре читатели полюбили его лирические стихи, правдивые очерки и оперативные корреспонденции с фронта, в которых чувствовалось дыхание боя. Заметил его талант и Александр Сергеевич. Случайно узнав, что Симонов не имеет даже угла в Москве, он помог ему получить жилье…

К. Симонов встречался с А. С. Щербаковым во время войны несколько раз, в частности, в связи с очерком «Москва», который «Красная звезда» наметила опубликовать накануне 25-й годовщины Октября. Пригласив Симонова по поводу этого очерка, Александр Сергеевич посоветовал ему встретиться с москвичами, пережившими оборону, с ополченцами.

Писатель точно подметил: «В Щербакове было то качество партийного работника, которое не дает тебе поводов размышлять: вызвали тебя или пригласили, сделали предложение или дали поручение. Все замыкалось на слове «нужно». Оно присутствовало в атмосфере его рабочего кабинета, и ты прекрасно понимал, что слово «нужно» имеет здесь всеобщий характер, оно также обязательно для самого Щербакова, как для тебя… Этот человек жил словом «нужно». И других слов ни для других, ни для себя у него не было».

Возглавлявший в ту пору Союз писателей Александр Александрович Фадеев был нередким гостем у А. С. Щербакова, роль которого в жизни союза трудно переоценить. «Что ни говорите, — восхищался А. А. Фадеев А. С. Щербаковым, — удивительных способностей этот человек! Он показывал толстый журнал, не то «Знамя», не то «Новый мир» — здесь примерно 300 страниц. Находился он у Александра Сергеевича не более двух часов, а замечаний, и очень существенных, он сделал столько, что в пору весь номер переверстывать… И это после того, как редакция вычитала и все проверила».

Нередко А. С. Щербаков расспрашивал А. А. Фадеева, над чем работают писатели, что появится в печати в ближайшее время. Однажды зашла речь о поэзии, и он сказал, что ему понравились поэмы «Ленинградцы, дети мои!» Джамбула и «Слово о 28 гвардейцах» Николая Тихонова.

Как-то Александр Сергеевич спросил, что известно о Шолохове, где он?

Работники Главпура не знали места нахождения Михаила Александровича и вразумительно на этот вопрос ответить не могли. Александр Сергеевич попросил поинтересоваться, где Шолохов и что с пим.

Не успели всерьез заняться поисками автора «Тихого Дона», как Александр Сергеевич позвонил своим сотрудникам:

— К вам зайдет Шолохов, разберитесь, что с ним и как, а я, когда освобожусь, вам еще позвоню.

Вскоре появился Михаил Александрович Шолохов — в стоптанных сапогах, изношенной шинели, в какой-то истрепанной шапке, еле державшейся на голове.

— Что случилось, Михаил Александрович?

— Да вот как-то так получилось: никто меня не признает, аттестатов у меня нет. Кое-как приоделся. С питанием, правда, проще — где кухня, там и накормят.

Оказалось, что Шолохов был на фронте, так сказать, «на птичьих правах», и около года не получал ни копейки. От Михаила Александровича узнали, что он оставил Вешенскую вместе с отступающими частями Красной Армии. Так или иначе, в Главпуре попросили интендантов обмундировать его и выдать зарплату как военному корреспонденту «Красной звезды». Оформили присвоение воинского звания и уже тогда представили Александру Сергеевичу.

Они встретились тепло, как старые знакомые.

— Мне рассказывали, — начал Щербаков, — что вы на фронте испытывали неоправданные трудности…

— Да что вы, Александр Сергеевич, в такое время — до себя ли?.. Было — и прошло. Теперь все вопросы решены. Спасибо вашим товарищам — приняли меня, как родного — вымыли, выгладили, одели. Вроде опять на казака стал похож…

Потом был интереснейший разговор двух умудренных жизнью людей — о поэме «Василий Теркин» и о пьесе «Фронт», об успешном развитии угольной промышленности на Востоке, о том, что эвакуированные заводы уже начали давать продукцию — танки и самолеты, о втором фронте («Сдержим гнев, будем политиками», — сказал тогда по этому поводу Шолохов) и еще о многом, что было всем так близко в те суровые военные годы…

Как-то в конце 1943 года Александр Сергеевич спросил одного сотрудника, читал ли он книгу Степанова «Порт-Артур».