Комиссаржевская

Сделав предложение, Сергей Ильич не замедлил привезти свою невесту в родовое имение Знаменка, которое находилось в Тамбовской губернии на высоком берегу реки Матыры. М. Г. Шторх вспоминает о красивом господском доме, утопавшем в сирени, парке с вековыми липами и елями, который частично сохранился и по сей день, церкви с колокольней за резной оградой. Об уютной домашней роскоши сейчас, понятно, остались только воспоминания. А в конце 1880-х годов в имении протекала очень интенсивная жизнь, связанная, прежде всего, с молодым поколением Зилоти, среди которых были две сестры и четыре брата. «В этом доме, — пишет Ю. П. Рыбакова, — Комиссаржевская нашла то семейное тепло, которое потеряла с уходом отца. Привязчивая к людям и благодарная за внимание, она стала своей в Знаменке, бывая там ежегодно, а то и по нескольку раз в год»[106]

. Дети называли её «тётя Вера», хотя в семье не было принято называть чужих «тётями», но для Комиссаржевской делалось исключение. Её должны были особенно притягивать не только домашняя атмосфера, но и общая семейная одарённость и общее увлечение музыкой во всех её видах: Александр Ильич был превосходным пианистом, приезжал в Знаменку и начинающий композитор С. В. Рахманинов, Сергей Ильич был поклонником цыганского пения, писал романсы, сам прекрасно пел. Ему удалось собрать небольшой хор из местных певчих, и с ним он выступал на домашних концертах. Одним словом, обстановка была театрализованная, и Вере Фёдоровне, видимо, она показалась родной. Роман с С. И. Зилоти хотя и не закончился свадьбой, но воскресил её к жизни и многое определил в её дальнейшей судьбе. Прежде всего благодаря ему Комиссаржевская вышла на сцену.

Вернувшись из Владивостока, Сергей Ильич продолжал служить в Петербурге, но довольствоваться только службой не умел и развил активную музыкальную деятельность. Имея Знаменский опыт, в столице он также организовал любительский хор, который исполнял цыганские песни. Среди участников не было ни одного профессионального певца и ни одного цыгана, но цыгане специально приезжали из Новой Деревни, где они жили в то время, чтобы послушать выступления хора. Концерты проходили в Морском собрании флотского экипажа, куда съезжалась и петербургская публика. Сёстры Комиссаржевские, Вера и Ольга, стали в этом хоре «цыганскими примадоннами». М. И. Гучкова вспоминала: «...Зимой они пели вдвоём с сестрой Ольгой на вечерах, которые устраивал мой брат (С. И. Зилоти) в Морском собрании. Там бывала вся знать до государя включительно. Ольга пела как прирождённая цыганка, никогда их не слышавши. Как передать, что чувствовали при Верином пении!!! Брат всегда аккомпанировал ей на гитаре. Успех этих вечеров был исключительный»[107]

.

О литературно-музыкальных вечерах, устраиваемых в Морском корпусе, довольно пространно писала пресса, указывая имена главных исполнителей. Имя гр. Муравьёвой (официальный развод Вера Фёдоровна получит только в 1890 году) то и дело мелькало в отчётах об этих концертах.

После смерти Комиссаржевской в газете «Одесский листок» были опубликованы следующие воспоминания: «В хоре участвовало много очень красивых молодых женщин и девушек. Среди них была и Вера Фёдоровна в цыганском костюме с распущенными волосами. Она не была красавицей, но её звёзды-глаза на маленьком бледном лице поражали всех. Последний аккорд безумной лихости вдруг оборвался. С. И. Зилоти перевернул гитару жестом настоящего цыгана... И сейчас же тихий, едва слышный звук струны на его гитаре стал аккомпанировать пению. То пела Вера Фёдоровна, и пение это вдруг преобразило всю залу. Лица стали серьёзны, побледнели. Женская скорбь бесшумно влетела в залу, горькие слёзы и рыдание в тёмных, забитых углах напомнили о себе, женщина измученная, оскорблённая, самоотверженная изливала душу свою в пении романса...»[108]