Комитет по особо важным делам

В то, что бедственное положение Глызина исправит президент, верилось с трудом. Находясь в отчаянии, инвалид написал на электронную почту лидера страны всю правду, даже о фальшивом паспорте. Когда пришло подтверждение, что письмо получено адресатом, бывший военный засомневался в правильности действий. Конечно, подполковник не сомневался в порядочности президента, но у него столько забот. Вряд ли он лично прочитает признание отставного офицера. Со стопроцентной вероятностью это будет кто-то из его чиновников, которым наплевать на страдания народа. Выходило, что отставной офицер собственной рукой подписал себе смертный приговор, рассказав правду. Поэтому Николаю Петровичу оставалось только заливать горе алкоголем, купленным на полученные под проценты деньги, и ждать, когда за ним придут не то полиция, не то ФСБ, не то кто-либо еще.

Бывший военный переключил канал, чтобы не слушать надоедливые и бессмысленные речи спорщиков в очередном ток-шоу. Перед его глазами замелькали аппетитные фотомодели, демонстрирующие коллекцию нижнего белья.

– То что надо, – улыбнулся отставной офицер, а затем нагнулся к полу, чтобы отыскать среди пустых склянок неоткрытую бутылку пива.

Вдруг из динамиков телевизора прозвучали вопросы, которые терзали его душу последний месяц:

– Вам не удается доказать свои права? Вас игнорируют чиновники, а органы власти смотрят на это сквозь пальцы? У вас огромные проблемы, но некому с ними разобраться?

Николай Петрович поднял глаза на экран. По телевидению выступал солидный мужчина в черном костюме. Его голос звучал завораживающе, а слова иллюстрировались смешными карикатурами, появляющимися на экране.

– Вы не знаете, что делать? К кому обратиться и от кого ждать помощи? Так знайте, в этом мире вы не одни. У вас есть мы – сотрудники Комитета по особо важным делам. Мы занимаемся проблемами, которые кажутся неразрешимыми, и стопроцентно гарантируем благополучный исход. Наши услуги по карману любому человеку, а первые три дела мы разрешаем совершенно бесплатно. Мы работаем с 8 утра до 9 вечера каждый день, включая выходные. Звоните нам по телефону…

Дальше подполковник не слушал. Запомнив адрес и накинув на себя старую кожаную куртку, он выскочил на улицу.

Стоял конец ноября – пора, когда осень еще оставляла грязные следы, а зима не торопилась их убирать. Во дворе ни души: полиция разъехалась, люди разошлись по домам. Сплошная темень: света уличных фонарей не наблюдалось. Наверное, опять местные хулиганы поразбивали все лампы или коммунальщики не торопились их включать, экономя электричество.

Застегнув на куртке замок, отставной офицер осторожно пошел вперед, обходя лужи. Порой это напоминало гуляние по минному полю. Под водой может быть и битое стекло, и глубокая яма. Хорошо хоть, что в своем районе он изучил каждую кочку.

На улицах люди попадались не часто. В основном прогуливающиеся молодые парочки и попрошайки, желающие закурить. Николай Петрович привык к постоянным просьбам о сигаретке, машинально отвечая отрицательным поворотом головы: «Не курю», что в принципе было правдой. За годы военной службы он научился пить до беспамятства, ругаться матом без повода, а вот к обсасыванию сигарет так и не пристрастился. Подполковник видел в этом что-то противоестественное для мужчины.

Вскоре впереди показалась группа молодых людей, распивающих пиво и громко матерящихся. Инстинктивно отставной офицер изменил направление и приготовился к худшему. Он не боялся этих молокососов, ничего не знающих о жизни, но связываться с ними опасался. Десятеро против однорукого инвалида. Шанс на победу слабоват. Кроме того, неизвестно еще, что лежит у них в карманах. Сейчас и на огнестрельное оружие можно нарваться.

Далее на дороге Глызина ждал сюрприз. Причем в прямом смысле этого слова. На земле лицом вниз лежал человек. Мертвый или живой, было не понять. Темно. Со стороны спины движений грудной клетки не видно. Лужи крови рядом нет.

«Твою дивизию! – выругался подполковник. – Еще этого не хватало».