Коммандер

— Да уж, доктор, — отозвался боцман. — Я жалею, что не с ними. Нам, оставшимся здесь, приходится много хуже. Эти парни все вместе, им весело, и время летит, как на Хорнденской ярмарке. А мы остались одни — нас единицы, и мы мало на что годимся, и нам остается только ждать и смотреть, как в часах пересыпается песок. Вам покажется, что многие годы пройдут, прежде чем мы что-то о них узнаем, вот увидите, сэр.

Часы, дни, недели, годы, века. Однажды высоко над их головами послышался зловещий шум: это фламинго летели к Map Менор или, быть может, к болотам Гвадалквивира. Но большей частью царила однообразная темнота, этакое отрицание времени.

Вспышки и трескотня мушкетных выстрелов раздались не с той стороны, куда Стивен направил свой взгляд, а гораздо правее. Неужели шлюпки заблудились? Столкнулись с сопротивлением? Может, он не туда смотрит?

— Мистер Уотт, — сказал он. — Там ли они, где следует?

— Никак нет, сэр, — успокаивающим тоном отвечал боцман. — И насколько я в этом разбираюсь, капитан устраивает какую-то хитрость.

По-прежнему слышался треск выстрелов, а в промежутках между ними — неясные крики. Затем слева возникла яркая багровая вспышка, затем вторая и третья, тотчас превратившаяся в огромное зарево. Языки пламени поднимались все выше и выше — возник огненный столб: горело судно, груженное оливковым маслом.

— Господи всемогущий! — пробормотал боцман в благоговейном страхе.

— Аминь! — отозвался один из матросов, молча наблюдавших за происходящим.

Пламя разгоралось, моряки «Софи» увидели другие пожары и бледный дым, окутавший их; увидели всю бухту, деревню; катер и баркас, гребущие от берега, и ялик, идущий к ним наперерез; четкие очертания озаренных пламенем бурых холмов.

Вначале столб огня был строен как кипарис; однако четверть часа спустя вершина его стала наклоняться в южном направлении, в сторону деревни и холмов, а облако дыма, освещенное снизу, вытянулось пеленой. Стало еще светлей, и Стивен заметил, как со стороны шлюпа и суши к огню устремились чайки. «Огонь будет привлекать все живые существа, — с тревогой размышлял Стивен. — Каково-то будет поведение летучих мышей?»

Вскоре верхние две трети столба сильно наклонились в сторону, «Софи» начала покачиваться, а об ее левый борт принялись биться волны.

Очнувшись от столбняка, Уотт начал отдавать необходимые распоряжения и, вернувшись к ограждению, проговорил:

— Если ветер продолжится, им нелегко будет выгрести против волны.

— А нельзя ли нам пойти к ним с наветренной стороны и подобрать? — поинтересовался Стивен.

— Нет, ветер повернул на три румба, к тому же на большом расстоянии от мыса в море выдаются отмели. Так что никак нельзя, сэр.

Над самой поверхностью воды пронеслась еще одна стая чаек.

— Огонь привлекает живые существа за много миль, — проговорил Стивен Мэтьюрин.

— Не беспокойтесь, сэр, — отозвался боцман. — Через час-другой рассветет, и тогда они не будут на него обращать никакого внимания.

— Пламя освещает все небо, — продолжал Стивен.

Пламя это осветило и палубу «Формидабля», восьмидесятипушечного французского линейного красавца-корабля, несущего на бизань-мачте флаг контр-адмирала Линуа, под командованием капитана Лялонда. Судно находилось милях в семи-восьми от берега и шло из Тулона в Кадис; впереди него в линию шли остальные суда эскадры: восьмидесятипушечный «Эндомтабль» под командованием капитана Монкузю; семидесятичетырехпушечный «Дезэ» под командованием капитана Кристи-Пальера (блестящего моряка) и тридцативосьмипушечный фрегат «Мюирон», до недавнего времени принадлежавший Венецианской республике.

— Подойдем-ка поближе и выясним, что там происходит, — произнес адмирал, невысокий, темноволосый, круглоголовый подвижный господин в алых панталонах, большой знаток морского дела. Спустя несколько секунд вверх взвилась гирлянда разноцветных фонарей.

Корабли стали последовательно менять галс, проявляя при этом мастерство, которому мог бы позавидовать любой флот, поскольку их экипажи были в основном укомплектованы моряками рошфорской эскадры и управлялись толковыми опытными офицерами. Все были первоклассными моряками.

Корабли двигались к берегу правым галсом с ветром в румбе от крутого бейдевинда, несшего с собой рассвет, и сначала, когда их увидели с палубы «Софи», им весьма обрадовались. Лодки только подошли к шлюпу после долгой изнурительной гребли, и французские военные корабли заметили не так рано, как могли бы; но все-таки их заметили вовремя, и тотчас все забыли про голод, усталость, боль в руках, холод и сырость, поскольку по судну тотчас прокатился говор: «Вон наши галеоны, сами в руки идут!» Богатства Вест-Индии, Новой Испании и Перу: золотые слитки вместо балласта. Едва экипаж узнал о том, что Джек получает собственные разведданные об испанском мореплавании, пошли настойчивые слухи о галеоне, и вот они сбылись.