Коммандос из демиургов

Круто развернувшись, я решительно направилась в дом. В спину мне донеслось:

– Я требую, чтобы вампира убрали. Я не желаю, чтобы рядом со мной находился полукровка.

По голосу я опознала Мальвину. Бунт надо было давить на корню, тем более я терпеть не могу аристократов, паразитирующих на именах своих предков и предпочитающих кичиться чистотой своей крови, вместо того, чтобы сделать что-то полезное для общества.

Вразвалочку подойдя к презрительно надувшей губы красавице, я схватила ее за ухо и, выкручивая орган слуха, зашипела прямо в ее наливающиеся слезами глаза:

– Послушай меня внимательно, мразь, ты не то что требовать, ты, никчемная кукла, даже просить у меня ничего не можешь!!! И если узнаю, что ты, уродина, пытаешься капризничать или разводить склоки, я твое кукольное личико распишу под хохлому.

Меня незамедлительно поддержал Сосискин, очень чутко отреагировавший на проблему полукровок:

– Вас, гемофилийные, вообще не должна волновать чужая чистота крови, и если я услышу хоть одно слово на эту тему, всем задницы на пару размеров уменьшу. А теперь быстро свалили, спать пока я вам кровопускание не устроил!

После этих слов подчиненные резво кинулись устраивать из своих тряпок лежаки, а мы с псом пошли укладываться спать.

Лежа в кровати, я подвела итог сегодняшнего дня. И так, имеется десять совершено бесполезных существ с кучей комплексов и фобий. Из Кабана, Крыса он же бывший Вампир, Гламурчика, Леля, Альфонса, Мальвины, Плюшки, Бестии, Цветочка и Заумной мне предстояло сделать Терминаторов. Если бы я еще знала как. Из всей этой колоды шестерок, единственным козырем казался вампир, если он переживет сегодняшнюю ночь и ближайшие дни.

Утро встретило демиургов ледяным душем, который я им организовала из садового шланга и зычного голоса Сосискина:

– Рота подъем!!!

Пока спросонья не понимающие что произошло, детишки пытались построиться, я запихивала в рот последний кусочек шоколадки. Какими глазами они проводили обертку, которую я отправила в полет красивым броском в урну, просто бальзам на мою израненную душу. Надеюсь, как только уйду по делам, никто не кинется ее доставать, чтоб облизать.

Поручив Сосискину гонять салаг до седьмого пота, сама в весьма бодром расположении духа собралась отправиться в деревню знакомиться с аборигенами. В планах стояло обсуждение наших взаимоотношений с селянами, включая поставку продовольствия, обмундирования, оружия и еще кое-какие моменты, включенные в мой план занятий.

Крикнув на прощанье:

– Советую начать обустройство своего лагеря для изгоев с туалета, ибо, если я вляпаюсь в продукты вашей жизнедеятельности, вы у меня языком тут все вылизывать будете! – гордо удалилась.

Глава 6.

Да здравствует смычка

города и деревни!

(лозунг на митинге,

посвященному раскулачиванию)

Чтобы не шокировать селян, мне пришло одеться так, как принято ходить благородной даме из слоев, приближенных к кругам местной аристократии. Предусмотрительный Дракон помня, в каком виде я рассекала на Лабуде, и справедливо опасаясь случаев многочисленный инфарктов, снабдил меня кучей тряпок.

На мне, как красные революционные шаровары, пламенела широченная юбка из плотной ткани, расшитая замысловатыми узорами, в которых я заподозрила кабалистические символы. Грудь и прочие верхние телеса, прикрывал гибрид из ночной рубашки в веселеньких цветочках и бабушкиной комбинации с кучей рюшечек-хрюшечек. Чтобы меня не продул весенний ветерок, на мне красовалась душегрейка, расшитая мехом неизвестного животного, явно страдающего линькой, и щедро украшенная на плечах перьями. Талия утягивалась ремнем с огромной пряжкой в виде бабочки-мутанта, постоянно впивавшейся мне в живот. На ногах, могли быть одеты вполне сносные сапоги, если бы у них отсутствовали задранные чуть не до колена мысы, которые цеплялись то за юбку, то за коряги. На голове, скрывая мою замечательную прическу, сидел омерзительный колпак, с развивающимися лентами. Пальцы щедро украшали кольца с драгоценными булыжниками, а уши оттягивали массивные серьги, постоянно путающиеся в остатках чьего-то оперения.

Сама себе я напоминала толи Сватью Бабу-Бобыриху, толи Проню Прокоповну, точно сказать не могу, в зеркало побоялась посмотреть. Общий кошмар не мог исправить притороченный к поясу богато расшитый экзотическими рыбками кошелек, размером с ридикюль. Когда я уходила на дело, Сосискин увидев меня, так и застыл с задранной лапой, а желудки демиурчиков перестали голодно реветь, чтобы не спугнуть чудесное виденье.