Коммандос из демиургов

– Сэры и сэрухи, сегодня у вас великий день! Вы, куски безобразия, впервые за все это время остаетесь без присмотра взрослых тетенек и дяденек. Надеюсь, даже у таких микроцефалов как вы, хватит ума вести себя достойно, а не как уголовникам, совершившим побег из мест не столь отдаленных.

Демиурчики, с блестящими от предвкушения глазенками, начали долбить себя пяткой в грудь и доказывать, что они серьезные товарищи, но мой опыт общения с ними, был не столь лирически настроен, и я сурово оборвала их радостное повизгивание:

– А ну быстро заткнулись и внимаем моим откровениям! Ваша цель – вытащить Мечника из острога и доставить его сюда целым, и желательно невредимым. Так что не надо совать в мешок и тащить волоком по земле, в голову не только едят, ей еще думают. На всю операцию даю трое суток. Как это сделаете – меня не волнует, но если к утру четвертого дня не вернетесь, мы уплываем назад, а вы, добирайтесь как хотите. Никто не будет вас страховать, разрабатывать и исполнять планы, а так же прикрывать задницу. Справитесь – значит, готовы к боевым действиям, тогда начнем подготовку к походу на Наместника Тьмы. Облажаетесь – впереди будет суровая зимовка, и вы на своих изнеженных шкурках словите все ощущения полярников на дрейфующей льдине.

На мгновенье я замолчала и, обведя своих замерших по стойке смирно тушканчиков тяжелом взглядом, кинула провокацию:

– А теперь объясните мне, чем боевое подразделение отличается от плохо организованной толпы революционно настроенных матросов и солдат?

Предложений было множество: начиная от военно-полевой кухни и заканчивая наличием у одной из сторон оружия массового поражения. Варианты меня совсем не порадовали, пришлось чуть напрячься и отчеканить, как заправский генерал:

– Железной дисциплиной и выполнением приказов без обсуждения!

Дав время переварить солдатскую мудрость, мой сволочизм уточнил:

– Надеюсь, склеротики, мающиеся синдромом Альцгеймера, еще помнят, что у них сержантом числится Кабан?

Потрясенная тишина стала мне ответом, а я, оскалившись, великодушно махнула рукой:

– Прапорщик, выдайте детЯм на мороженное.

Сосискин вышел вперед, и, окатив молодняк презрительным взглядом, начал в свойственной только ему манере, мотивировать народ:

– Значит так, шлимазлы. У вас есть возможность доказать старой акуле капитализма, что вы таки самостоятельные люди, а не сопливые дети. Добрый дядюшка Гобсек Кощеевич, выдаст вам немножко денег, чтобы вы не чувствовали себя поцами на деревенском празднике жизни. Но это таки не значит, шо ви можете их тратить на доступных женщин и сомнительное удовольствие маяться утренним похмельем! За каждый медный грошик ви мне отчитаетесь, и не дай Творец Сущего, вам профукать казенные средства! А чтоб ви не говорили, что у меня таки нет сердца, тому кто, приумножит капитал, я куплю леденец на палочке!

В подтверждении своих слов, наш щедрый казначей кивнул Тайке, и та шустро раздала демиурчикам весьма тощенькие мешочки, уныло звякнувших мелочишкой. Что-то мне подсказывало, что выданных ассигнований вряд ли хватит даже на приличный ужин. Пришлось мне отзывать спонсора мероприятия в кусты и в буквальном смысле вытрясать из него дополнительное финансирование. Не то что бы я расщедрилась, или мне стало жалко кого-то, но идти на подкуп должностных лиц (а им явно придется кого-то подкупать) имея в кармане фигу, заведомо утопическая идея, которую можно расценить как саботаж с нашей стороны.

Пока я пререкалась с псом, наемный убийца и Кровавый испарились, а мы с Тайкой полезли в свои палатки переодеваться. По легенде, наша парочка – богатые чужеземки, решившие остановиться отдохнуть в Лесном урочище по пути в столицу Нелегкая это доля, скажу я вам, изображать благородных дам, да еще из далекой чужеземии! На этот раз пришлось облачиться в платье отвратительной грязно-желтой расцветки с широким черными полосами. Сама себе я напоминала толи дистрофичную осу, толи заключенного, изображаемого на карикатурах. Шею оттягивали тяжеленные золотые цепи, а голову, как тиски, стягивал очередной идиотский колпак, да еще с накомарником, призванным изображать вуаль. Подруга выглядела не лучше. Если меня с натяжкой можно было принять за большое насекомое, то она легко сходила за мохнатую гусеницу, переливающуюся всеми цветами радуги. Щеки полыхали лихорадочным румянцем, брови мы насурьмили, лица щедро покрыли светлой пудрой, а по спинам, как плетки, хлестали намертво приклеенные к головным уборам из неизвестно какой гадости сделанные, косы.

В общем, мы обе походили на Марфушечку-Душечку из сказки "Морозко". Счастье, что никто не догадался прихватить с собой большое зеркало, иначе ко мне точно зашел бы товарищ Миокард с совсем не дружественным визитом. В таком виде меня быть мать родная не узнала, так что за маскировку можно было не опасаться, и это была единственная радостная мысль, посетившая мою буйную головушку.