Комментарий к "Категориям" Аристотеля. Фрагменты

"А соответствующий этому имени смысл (ratio) субстанции различный": посредством этого признака (significatio) [Аристотель] предпосылает, что если определения даются не сообразно имени, а как-либо иначе, то все определение будет довольно шатким и нетвердым. И в первую очередь надлежит сказать об особенности определений. Ведь точные определения - те, которые обращаются: например, если ты скажешь: "Что есть человек? - животное разумное, смертное", это истинно; [и] "Что есть животное разумное, смертное? - человек", это также истинно. Если же кто-либо скажет так: "Что есть человек? - субстанция одушевленная, чувствующая", это истинно, [и] "Что есть субстанция одушевленная, чувствующая? - человек", последнее будет истинно не во всех смыслах, потому, что лошадь также субстанция одушевленная, чувствующая, но она - не человек. Итак, ясно, что безукоризненными являются те определения, которые могут обращаться. Но так происходит в тех [случаях, когда определения] даются не от общего [имени], а от одиночного (unum) [26], например, от имени "человек". Животное есть общее имя, и если кто-нибудь скажет: "Человек есть субстанция одушевленная, чувствующая", следует, что определение [неточно], если оно не обращается, поскольку дано от общего имени. Если же определение дано от одиночного имени, тогда определение должно образовывать от самого [этого] имени, однако это нужно делать правильно. Так, например, определение человека - "животное разумное, смертное", а не "субстанция одушевленная, чувствующая". Первое дано сообразно имени человека, второе - сообразно [имени] животного.

То же и с теми именами, которые сказываются о двух вещах как общие. Если не определять смысл субстанции согласно имени, может не раз случиться так, что они из унивокального станут эквивокальным, а из эквивокального - унивокальным. Ведь хотя человек и лошадь сообразно имени животного суть унивокальное, они могут быть и эквивокальным, если их определить не сообразно имени. Ибо и человек и лошадь называются общим именем животного; если же некто дает определение человеку, говоря, что он есть животное разумное, смертное, и лошади - что она есть животное неразумное, издающее ржание, то он дал различные определения, и [данные] вещи были переведены из унивокального в эквивокальное. Это происходит потому, что определения были даны не сообразно имени животного, которое есть их общее имя, но сообразно имени человека и лошади. Ибо, если определение давалось бы согласно общему имени, которое есть "животное", то человек есть субстанция одушевленная, чувствующая, то есть сообразно имени животного, и, с другой стороны, лошадь есть субстанция одушевленная, чувствующая, опять же сообразно имени животного; ибо сообразно одному и тому же имени животного лошадь и человек сказываются унивокально. И наоборот, из эквивокального унивокальным становятся таким образом: например, некто скажет, что Пирр, сын Ахилла, и Пирр Эпирский суть унивокальные, потому что посредством одного имени и именуются Пирром, и суть животные разумные, смертные. Здесь определение дается сообразно имени человека, [и таким образом] оно создает унивокальное из эквивокального. Если же смысл определения был бы сообразно имени Пирра связан либо с родителями, либо с родиной, то их надлежало бы заключать в границы разных определений. Итак, правильно добавлено "соответствующее имени", потому что определение, данное как-либо иначе, не сможет быть надежным, и часто приводит к различным ошибкам.

"Смысл" (ratio) также сказывается многими способами. Есть ratio в значении "разум", есть ratio в значении "расчет", есть ratio в значении "причина", по примеру "происхождения", и есть ratio, которое дается в описаниях или определениях. И так как наивысшие роды рода не имеют, индивиды же не различаются никаким субстанциальным отличием, а определение дается на основании рода и отличительного признака, то невозможно отыскать никакого определения ни наивысших родов, ни индивидов. Однако определения подчиненных родов могут существовать, ибо они обладают и родом и отличительными признаками. То же, чему невозможно дать определение, различается лишь описаниями. А описание есть то, что обозначает какую-либо вещь посредством какой-либо неотъемлемой особенности. Итак, есть или определение, или описание, и оба обозначают смысл (ratio) субстанции. Поэтому когда Аристотель сказал о смысле (ratio) субстанции, то он включил и описание и определение.