Комментарий к роману А С Пушкина 'Евгений Онегин'

"В 19-м году, поехав из Москвы повидаться со своими, я заехал в смоленское свое имение. Крестьяне, собравшись, стали просить меня, что так как я не служу и ничего не делаю, то мне бы приехать пожить с ними, и уверили, что я буду им уже тем полезен, что при мне будут менее притеснять их. Я убедился, что в словах их много правды, и переехал на житье в деревню. Соседи тотчас прислали поздравить с приездом, обещая каждый скоро посетить меня; но я через посланных их просил перед ними извинения, что теперь никого из них не могу принять. Меня оставили в покое, но, разумеется, смотрели на меня, как на чудака. Первым моим распоряжением было уменьшить наполовину господскую запашку. Имение было на барщине, и крестьяне были далеко не в удовлетворительном положении; многие поборы, отяготительные для них и приносившие мало пользы помещику, были отменены" (Якушкин И. Д. Записки, статьи, письма. М., 1951, с. 25). Стремление облегчить участь крестьян, нежелание знакомиться с соседями и даже прозвище чудака создают в мемуарах Якушкина "онегинский комплекс".

Поскольку П был лично знаком с Якушкиным, возможно непосредственное влияние его рассказа.

IV, 5 — В своей глуши мудрец пустынный… — В первоначальных рукописях было: "Свободы [сеятель пустынный]" (VI, 265), что вновь связывало Онегина с поэтическим циклом элегий 1823 г. (II, 1, 299–302).

6-7 — Ярем он барщины старинной

Оброком легким заменил… 

В кругах Союза Благоденствия оброк считался не только более легкой формой крепостной зависимости, но и путем к освобождению крестьян. Такое толкование П мог услышать от Н. Тургенева, с которым энергично общался в Петербурге. В специальной заметке "Нечто о барщине" Тургенев писал: "Рассмотрим состояние оброчного крестьянина. Здесь прежде всего я должен заметить к чести тех помещиков, которых крестьяне находятся на оброке, что мне весьма редко случалось находить крестьян, платящих оброк чрезмерный и для них изнурительный <…> Помещики почти никогда не живут в оброчных деревнях. Крестьяне оброчные управляют сами собою, посредством своих выборных, сотских, бурмистров" (Декабристы. Поэзия, драматургия… М.-Л., 1951, с. 447–448). Мнение это, высказанное Тургеневым в 1818 г., подтверждено было им и в 1819 г. в записке "Нечто о крепостном состоянии в России". Умеренный ("легкий") оброк в 1819 г. колебался от 18 руб. 50 к. до 25 руб. ассигнациями (см.: Индова Е. И. Крепостное хозяйство в начале XIX века по материалам вотчинного архива Воронцовых. (М., 1955, с. 154). Декабрист Лунин получал в 1819 г. оброка 24 руб. ассигнациями с души (Греков Б. Д. Тамбовское имение М. С. Лунина. — "Изв. АН СССР, серия VII". 1932, № 6, с. 509). Видимо, такой оброк и ввел Онегин в своих деревнях. Следует отметить, что Н. Тургенев весьма идеализировал положение оброчного крестьянина. С более состоятельных крестьян (например, извозчиков) помещики брали по 40 и даже 60 руб. годовых (см.: Тарасов Е. И. Декабрист Н. И. Тургенев в александровскую эпоху. Самара, 1923, с. 294).

В воспоминаниях крепостного крестьянина Н. Шипова читаем: "… дошло до того, что на каждую ревизскую душу падало вместе с мирскими расходами свыше 110 руб. ассигнаций) оброка" (Карпов В. Н. Воспоминания; Шипов Ник. История моей жизни. М.-Л., 1933, с. 390). Сумма оброчных денег в начале XIX в. быстро росла: в Воронцовских имениях она увеличилась с 1801 г. в 3–5 раз. Таким образом, оптимизм Н. Тургенева был необоснован: оброк не был путем к освобождению. Однако положение оброчных крестьян все же было более легким, и перевод на оброк воспринимался в начале 1820-х гг. как мера либеральная, а если оброк был «легким» — даже вольнодумная. Именно так взглянул на «реформу» Онегина "его расчетливый сосед". П

было, конечно, известно, что в 1818 г. при переводе крестьян на оброк Н. Тургеневу пришлось выдержать борьбу с матерью-крепостницей.

Переведение крестьян на оброк автоматически означало уничтожение «заводов» (крепостных мануфактур, обслуживавшихся барщинным трудом) — одной из наиболее тяжелых для крестьянина и доходных для помещика форм крепостной повинности. Онегин, который был «хозяин» «заводов» (I, LIII, 10–11), переведя крестьян на оброк, таким образом, не только облегчил их труд, но и значительно уменьшил свои доходы. Так же поступил, как было известно П, Н. Тургенев в 1818 г.

V, 10–11 — Он фармазон; он пьет одно

Стаканом красное вино… 

Фармазон — испорченное название члена масонской ложи (франкмасон) скоро сделалось ругательством со значением «вольнодумец». См. в "Горе от ума":

"Г р а ф и н я  б а б у ш к а: Что? к фармазонам в клоб? Пошел он в пусурманы?" (III, 19)

Ср. обвинение Чацкому: