Комментарии: Заметки о современной литературе

Родители, оставшиеся в Петрограде, меж тем били тревогу, но все, что они смогли сделать, – это выделить из своей среды троих, деятельных и смелых, кто решился на путешествие через линию фронта. Их приключения – еще одна нить повествования. По версии Липовецкого, эти члены родительского комитета, добравшиеся до колонии, сумели обратить внимание Американского Красного Креста, который действовал в ту пору в Сибири, на положение петроградских детей, и в конце концов Красный Крест принял их под свое попечение. Даже спустя много лет в рассказах колонистов сквозит удивление и восхищение внезапной переменой своего положения. «Прямо сказка началась, – цитирует Липовецкий Виталия Запольского. – <...> К нам пришли два повара из местного населения. Были наняты два десятка портных <... > Американцы доставили целые рулоны ситца, бязи и полотна. Нам стали шить платья, юбки, рубашки, кальсоны... Доставили и сукно. <... > О питании и говорить нечего. Нам сразу же дали суп с жирным мясом, котлеты с гречневой кашей. А на третье – ананасные консервы». Это как же надо помнить впечатления голода, чтобы спустя полвека вспоминать меню обычного обеда – как сказочное. Одеждой и едой, а также баней и ежедневной гигиеной – один из колонистов описывает, как американские волонтеры сражались со вшами, – помощь Красного Креста не ограничивалась. Распыленные по разным местам Сибири части колоний снова свезли в одно место, в заповедник на юге Урала, близ озера Тургояк, наладили нормальный быт. Интересно свидетельство колонистов, что американцы подарили детям инструменты для целого струнного оркестра. Среди детей нашлись музыканты, оркестр сыгрался, в свободное от учебы время стали устраивать танцы.

Приободрившиеся дети и воспитатели говорили о скором возвращении в Петроград, но в конце лета 1919 года колонистов повезли в противоположном направлении – во Владивосток. Там они провели еще одну, но значительно более благополучную зиму, учились в школах и гимназиях, снова ожидая возвращения к родителям. Но в 1920 году американцы объявили, что проезд в Петроград по железной дороге невозможен и дети поедут в Европу морем, через Америку. Был зафрахтован пароход – Липовецкий называет его «Йоми Мару», более распространена другая транскрипция – «Йомей Мару», – началось долгое путешествие на корабле, с остановками в Японии, Сан-Франциско, Нью-Йорке. Детей хорошо принимают, заваливают подарками, но разыгрывается и политический скандал. Еще раньше Чичерин и Луначарский в разосланных по всему миру телеграммах обвинили Американский Красный Крест в похищении восьмисот русских детей, которых держат на положении рабов и морят голодом. Прокоммунистические круги подхватывают обвинение и требуют немедленно вернуть детей в Петроград, их оппоненты возражают: в Петрограде голод, дети отсутствовали два года, за это время одни родители могли умереть, другие – бежать из страны. Милосердно ли скопом возвращать детей в неизвестность? Не лучше ли сделать промежуточную остановку, разбив лагерь во Франции? Тут в полемику включаются дети и выставляют Красному Кресту ультиматум: во Францию не хотим, требуем отправить нас в Петроград. В конце концов американцы уступают нажиму, пароход отправляется в Европу и, оставив какой-то груз во Франции, 6 октября 1920 года входит в финский порт. Детей размещают в санатории близ русской границы, откуда постепенно доставляют в Петербург. Вот та канва событий, которая основана на многочисленных свидетельствах и документах. Как вышить по ней собственный узор?

Проблемы, с которыми сталкивается энтузиаст, решивший воскресить события давних лет по воспоминаниям живых и ушедших свидетелей, всегда сходны. Вслед за сбором материалов наступает неизбежный этап работы над документальной книгой – отбор. Рассказы свидетелей, письма, дневники могут быть достоверными, но не исключены и ошибки памяти, могут быть яркими, а могут быть тусклыми и невыразительными, могут дополнять друг друга, а могут и повторять. Есть несколько способов преодолеть подобное сопротивление материала. Липовецкий выбирает один из самых простых и самых опасных – беллетризацию. Автор придумывает сцены, в которых могли бы, на его взгляд, участвовать его герои, пишет им диалоги, рассказывает об их мыслях, сочиняет им сны и создает целые сюжетные линии. Читатель не сразу соображает, что документ щедро разбавлен вымыслом. Судя по рецензиям, некоторые критики этого так и не сообразили. Какие опасности сулит этот путь?