Комментарии: Заметки о современной литературе

За первое же двадцатилетие советской власти русский язык превратился в орвелловский новояз. Чтение советских газет тридцатых годов и изданий эмигрантских поражает прежде всего различием лингвистического строя; «голоса», которые мы ловили в восьмидесятые, можно было в две секунды отличить от советского радио по языку ведущих. Вот и у Сорокина окопавшиеся на Западе, «оплоте крамолы антироссийской», вражеские голоса («Свободу России!», «Россия в изгнании», «Русский Рим», «Русский Берлин», «Русский Париж» и даже «Русский Лазурный Берег») вещают на ином русском языке, чем тот, что культивируется в ощетинившейся метрополии, а услышав стихи поэта-эмигранта по чистому радио (людям государственным позволяется слушать то, что глушат для простых смертных), опричник Комяга, от лица которого ведется повествование, выражает негодование против либералов-отщепенцев на ретро-новоязе: «Гнусны они, яко червие, стервой-падалью себя пропитающее. <...> От оного отличны либералы наши токмо вельмиречивостью, коей, яко ядом и гноем смердящим, брызжут они вокруг себя.» Тут, конечно, еще и пародируется публицистика прохановского толка, с ее велеречивой страстью к обличению либералов.

Всю книгу пронизывает мрачноватое чувство юмора, утрачивающее, впрочем, в «Дне опричника» специфически сорокинский человеконенавистнический характер.

Вот поучает Комяга опричника Посоху, припрятавшего запрещенные «Заветные сказки», – сожги, мол, похабень,

государевы слуги «должны ум держать в холоде. А сердце в чистоте». А разговор происходит тотчас же после группового изнасилования жены впавшего в немилость вельможи, – привилегия, дарованная опричникам благочестивым Государем.

Вот на обеде у главы опричников появляется частый гость – председатель общества «Соблюдения прав человека» улыбчивый отец Гермоген со значком «Союза Михаила Архангела» на груди.

Вот перечисляют бесчисленные почетные должности и звания графа Андрея Владимировича Урусова, зятя государева: академик, почетный председатель Умной палаты, председатель всероссийского конного общества, – и среди этого аристократического списка идут: «Владелец Южного порта, владелец Измайловского и Донского рынков, владелец строительного товарищества „Московский подрядчик“». Это вам что, будущее? А сегодня кто «Московским подрядчиком» владеет?

А знаете, как закончился спор между сторонниками и противниками восстановления памятника Дзержинскому на Лубянке? Поставили монумент родоночальнику опричного дела Малюте Скуратову.

Ну и конечно, как всегда у Сорокина, множество приколов для узкого круга.

В «Добрых молодцах» – сокращенно добромольцах, молодежной организации, которой покровительствуют опричники (а уж «добромольцы» горазды орать: «Поклеп! Крамола! Слово и дело!»), – легко узнать «Идущих вместе», публично спускавших книги Сорокина в бутафорский унитаз: этих вряд ли кто пожалеет. В Федоре Лысом по прозвищу Федя-съел-медведя, соорудившем фильм про заговор «Посольского Приказа и Думы, про закладку Западной стены, про государеву борьбу, про первых опричных», или, как поясняется в другом месте, про заговор гнусных либералов против России с целью «распилить ее и продать», узнается современный режиссер, обласканный Кремлем, а досадившим Сорокину литераторам автор придумал сравнительно мягкое наказание: подьячего Данилкова из Словесной палаты выпорол напротив старого Университета, а главу палаты Павла Олегова и его заместителей Анания Мемзера и Павла Басиню отправил на выволочку к начальнику Тайного приказа. Мелковато, конечно, но тут вот что забавно: в своих интервью Сорокин уверяет, что на зловредных критиков не обращает внимания и просто их не читает, а сам не в первый раз их то в сортире топит, то порет.

Не будем преувеличивать социальный градус сатиры Сорокина, но все же нельзя не заметить, что она имеет достаточно определенный адрес.