Коммерсанты

Кто-то встал и тихонечко пододвинул стул под тощий зад экспедитора. Но тот, качнув головой, отказался и стоял важный, словно именно он, младший экспедитор транспортного отдела, и есть Мессия, явления которого ждал кабинетный люд.

«Действия должностных лиц, — вещал крохотный японский транзистор, — исполняющих решения указанного комитета, подпадают под действия Уголовного кодекса РСФСР и подлежат преследованию по закону, — голос сделал паузу и заключил: — Настоящий указ вводится в действие с момента его подписания. Президент РСФСР — Борис Ельцин. Москва. Кремль. 19 августа 1991 года».

Раздались аплодисменты. Начались они от Инги. Доброта и расположенность незримым обручем охватили всех, кто сидел в кабинете, кто стоял в коридоре. Спаниель Тиша самозабвенно лаял, увертывая шерстяную мордаху от строгой руки хозяина, Толика Збарского. Гордый аплодировал вместе со всеми. Улыбался и что-то говорил. Он искренне радовался. Преданный служака системы, Семен Прокофьевич Гордый сейчас аплодировал… определенности.

— Что, Семен Прокофьевич?! — воскликнул Рафинад. — Теперь-то поведете воинов на защиту законной власти, к Ленсовету? — и хитро поглядел на Гордого.

Тот пожал плечами.

— Не волен, Рафаил Наумович. Не удел-с, — ернически ответил Гордый.

— А это мы исправим! — быстро подхватил Рафинад. — Зиночка, анулируйте приказ в первом пункте. Второй оставим, как есть… Так что не отвертитесь, Семен Прокофьевич, быть вам воеводой от «Кроны» — боковым зрением Рафинад видел, как заострилось лицо Чингиза.

— Кроноводом! — Платов вытирал обильный пот со лба. — Все только начинается… Неспроста наши радиостанции молчат. Или передают музыку Чайковского. Спасибо «Свободе», что она у нас на подхвате, как вы думаете, Семен Прокофьевич?

Гордый согласно кивнул. Гладкий его черепок сиял, подобно медному шлему римского воина.

Ничто не предвещало грозных событий. Улицы, прилегающие к Исаакиевской площади, как обычно, жили размеренно-сонной полуденной жизнью бывшей столицы Российской империи. Казалось, никто и радио не слышал, не внимал грозным предупреждениям военного коменданта. Лишь у Мариинского дворца размыто виднелась небольшая толпа. Подобно той, которая в последние годы все чаще и чаще тревожит благостную депутатскую жизнь, предъявляя самые различные требования — от ремонта крыши до свободы для сексуальных меньшинств. Благо народ разучил новое для себя заморское слово: «плюрализм»…

Чингиз обогнул собор, выехал на Адмиралтейский проспект и устремился дальше, к Дворцовой набережной, а там уже рукой подать до Дворца бракосочетаний. Марина Петровна — будущая теща — уже звонила на фирму, напоминала Чингизу, что надо явиться со свидетелями во дворец не позже, чем за четверть часа до начала регистрации. Намекнула на то, каких усилий стоило дяде Курбану втиснуться в плотный график работы дворца, тем более в такой сумасшедший день. Наргиз пыталась перенести регистрацию, но дядя не желал и слушать — регистрация должна состояться в день ее рождения. Можно перенести свадьбу — не все гости смогут явиться в такой непонятный день, — но регистрация должна произойти.

Рафинад сидел на заднем сиденье автомобиля, отвернувшись к окну. Напрасно они с Ингой согласились быть свидетелями, нельзя было сегодня покидать фирму.

Чингиз хмуро смотрел на дорогу, подгоняя стрелку спидометра к цифрам, непозволительным в городской черте. Какой-то милиционер выбежал к поребрику у эрмитажного подъезда и взмахнул жезлом, требуя остановиться. Чингиз прибавил скорость. Милиционер погрозил ему вслед кулаком… К месту они подъехали без четверти двенадцать. Дядя Курбан — в белом нарядном костюме — стоял в окружении нескольких молодых людей. Заметив машину Чингиза, он поспешил навстречу. Галантно подал руку Инге, помогая выбраться из кабины, поздоровался с Рафинадом и, обернувшись, поцеловал Чингиза.

— Так твои родители и не прилетели, — проговорил дядя Курбан. — Мои ребята дежурят в аэропорту, ждут их. Должен быть еще один самолет, может, и прилетят, — дядя Курбан отступил на шаг и оглядел жениха. — Что-то ты не весел, Чингиз.

— Все в порядке, дядя, — обронил Чингиз. — А где Наргиз?

— Во дворце. Давай поспешим. Инспектор и так боится высунуть нос из кабинета, — дядя кивнул на группу сердитых людей у подъезда дворца. Видно, регистрация Чингиза испортила им настроение, потеснив законное время, заказанное чуть ли не месяц назад.

— После регистрации поедем к нам домой, выпьем, закусим, — дядя Курбан ввел Чингиза в прохладный подъезд бывшего особняка графа Игнатьева. — Но уж на свадьбу-то я твоих родителей вытащу, сам полечу за ними, не переживай.

— Я и не переживаю, — усмехнулся Чингиз. — Если вам удалось уладить все это, то привезти моих родителей…

— Просто мне повезло, Чингиз, — лукаво перебил дядя Курбан. — Я вообще человек везучий.

— Ну… не всегда, — съязвил Чингиз.

— Почему — не всегда? — дядя Курбан прогнал желваки под тонкой кожей смуглого лица. — Между прочим, все затраты, связанные со свадьбой, оплачивает фирма «Катран»…

Чингиз сбился с шага и с вывертом взглянул на дядю.