Коммод. Шаг в бездну

— Нет, Квинт. Все награбленное и так всплывет. Полагаю, что Тигидий был не настолько глуп, чтобы прятать имущество, а подставлять свою голову под обвинения в сокрытии…

— Как знаешь, — разочарованно произнес Лет. — Я что, я ничего. Режьте ее, ребята.

Когда тело Тимофеи присоединилось к останкам Тигидия, Лет предложил.

— Может, выпьем. У нее, — он указал мечом на голову Тимофеи, — здесь есть отличное вино. Дело сделано.

— Нет, Квинт, сделано только полдела, и главная опасность не устранена.

— Не пугай меня, Бебий, я не мальчик.

— Я тоже. Скажи, как привести к покорности преторианцев во дворце? Кому они подчиняются?

— Трибуну Ювентию. Он верный пес Перенниса.

— Но не до такой же степени он пес, чтобы служить мертвому?

— Это конечно. Теперь они все станут как шелковые.

— Во дворец. Вызовешь Ювентия.

Отряд почти бегом добрался до парадного входа в Палатинский дворец. Здесь Лет вызвал Ювентия. Тот в первые минуты вел себя крайне надменно и на приказ Бебия снять посты с помещения, где сейчас находится император, насмешливо поинтересовался.

— Кто приказал? Уж не ты ли, Лет?

— Нет, — скромно ответил Бебий. — Вот он.

Он раскрыл мешковатую сумку, которую отыскали в доме свиданий, и показал голову Тигидия.

Ювентий буквально изменился лице.

— Конечно, легат — пропретор! Сию минуту, легат — пропретор.

— Ювентий, хочешь сохранить жизнь? — спросил Бебий.

— Да, легат — пропретор.

— Тогда действуй тихо. Никому ни слова. Пройдешь с нами к императору, снимешь охрану. Всех лишних удалишь из дворца. Но главное, никому не слова.

— Слушаюсь, легат — пропретор.

В покоях Фаустины Бебий тоже не дал разбушеваться веселью, в которое было ударился молодой цезарь, увидев голову Перенниса. Остановленный своим легатом, Коммод с недовольным видом спросил у Бебия.

— Если ты, легат — пропретор, полагаешь, что это еще не конец, — заявил Коммод, — доведи дело до конца. Я даю тебе разрешение расследовать заговор, казнить всякого, не спрашивая у меня разрешения.

— Дело не в казнях, государь. Дело в Валерии Переннисе. Он отправился поднимать легионы. Нужна ли нам огласка, тем более мятеж? Необходимо срочно отправить к нему гонца — мол, срочно приезжай в Рим. К сожалению, этот, — он указал на голову Тигидия, — не напишет. Значит, придется писать тебе.

— Опять писать! — схватился за голову Коммод. — Тертулл!

— Нет, государь, на этот раз надо писать собственноручно и послать к Валерию человека, о котором известно, что Переннис доверяет ему. Нам не избежать беды, если тот что‑нибудь заподозрит. Я его знаю, он хотя и молод, но дерзок и попытается поднять легионы. Золота у него на это достанет. Нельзя дать костру разгореться.

— Боги, зачем вы выдумали буквы! — застонал император. — Ладно, диктуй.

В Далмацию был послан знакомый Лету сингулярий, которому продемонстрировали голову Перенниса, и пообещали сохранить жизнь его жене и маленькому ребенку, если тот в точности выполнит приказ.

Сингулярий успел опередить молву, разносившую по империи весть о раскрытии заговора Перенниса, о его смерти. Сумел также убедить Валерия, что отец и император срочно вызывают его в Рим. Валерий по молодости не сумел распознать ловушку. Уже в Италии, возле Пармы его выволокли из коляски и отрубили голову. Месяц пришлось успокаивать страну. Узнав о смятении в Риме, зашевелились германские племена по ту и эту сторону Рейна. Взбунтовались легионы в Британии. Ульпий Марцел с трудом навел порядок, однако все это время император видел главную опасность в не пойманном на тот момент Матерне. Он ни на шаг не отпускал от Бебия, постоянно донимал его расспросами, как он собирается покончить с охотником. Наконец, когда легат — пропретор Паннонии, получивший на последние три месяца 185 года консульские полномочия, представил план, цезарь заметно успокоился.

С Матерном покончили с помощью обычного, всем известного и самого страшного оружия — предательства. Выдали Виктора его ближайшие сподвижники, выдали добровольно, в надежде спасти собственные шкуры после подавления заговора Перенниса. Они донесли, что Виктор намеревается убить цезаря, после чего исчезнуть из Рима, дату покушения охотник приурочил к Плебейским играм, когда император в качестве народного трибуна должен возглавить торжественную процессию плебса, направляющегося в Большому цирку. Матерна удалось схватить еще до наступления праздника. В тот же день его обезглавили.

Спустя несколько месяцев император опять начал «чудить». После Нового года по Риму вновь прокатилась волна казней. В число приговоренных к смерти оказались и Ювентий, которому император лично обещал сохранить жизнь, и сингулярий, имевший на руках грамоту о помиловании, скрепленную рукой Коммода. Расправились также с его женой и маленьким сыном. Продолжились и подвиги Геркулеса, теперь, жертвами десницы легендарного героя становились уже, по бoльшей части, живые люди.

Глава 5