Комната

Герцог работал в благотворительном фонде, а где работал Кролик, не знал никто. Они до полуночи пили пиво, размышляя, кто что себе купит, когда сорвет джек-пот. За этой болтовней они могли просидеть до двенадцати ночи, пока сестра не выгоняла всех, потому что завтра ей было рано вставать на работу. Ей всегда было нужно на работу и всегда рано. А еще она постоянно была в поисках лучшего места, чтобы больше платили и меньше требовали, но получалось только наоборот.

Герцог с Кроликом, немного поворчав, сваливали, по пути выкидывая лотерейные билеты в мусорное ведро. Кролик хотел использовать его память, просил запоминать выигрышные комбинации, чтобы знать наверняка: не совпадают ли они время от времени, но комбинации всякий раз были другими, а еще он посоветовал Кролику завести ручку с блокнотом и самому заняться вычислениями, чем немного его обидел.

* * *

Нужный дом нависал над улицей; он смотрел на него, пересчитывая этажи. Четыре. Высоко под крышей горел свет. Анна, Кристина, Виолетта. Как ||||||||||||||| удалось осветить черные провалы, в которых таились имена, и вытащить их наружу? Скоро он это узнает.

Он открыл дверь подъезда и сразу ощутил невыносимый дух испарений, которые пропитали дом насквозь. Какие цветы могли вырасти в таком месте? И кто служил пищей для них? Он начал подъем по узким ступеням на самый верх шаткой лестницы. Некоторые двери были заколочены, похоже, там давно никто не жил. Развалина в сравнении с этим местом – настоящий дворец.

Он оказался на верхнем этаже. На лестничную площадку падал свет из настежь распахнутой двери. То есть это ему сначала так показалось, а потом он понял, что никакой двери нет. Он подошел ближе. Не переступая порога, заглянул в квартиру. Там на полу валялись обрывки газет, пустые бутылки, упаковки от замороженных обедов. Он не был уверен, что это нужная ему квартира, потому как номер обычно пишется на двери, а она куда-то подевалась.

Прочие двери были пыльными, в застарелых пятнах плесени. Номера двадцать четыре и двадцать три. Ему была нужна двадцать вторая квартира. Он заглянул в залитую тусклым светом прихожую. Без сомнения, он пришел по адресу. На стене сбоку висел звонок. Чувствуя себя человеком, который пытается есть песок, чтобы утолить жажду, он позвонил. Резкий звук – и тишина.

– Эй, есть кто дома?

Ему никто не ответил. Он переступил порог, подумав, что еще пожалеет об этом. Свет горел во всех комнатах. Сразу бросалось в глаза, что в квартире нет ни одной двери. Кто-то снял их с петель, выбросил или сжег, один бог знает почему. Еще были надписи на стенах. Одна и та же фраза повторялась из раза в раз:

считай двери считай двери считай двери считай двери считай двери считай двери считай двери считай двери считай двери считай двери считай двери считай двери считай двери считай двери считай двери считай двери

Он заглянул на кухню. Дверца холодильника выломана. Внутри бутылки водки. Много бутылок. Пустые валялись на столе и полу. Здесь же баночки со снотворным. Выпотрошенные. Полно грязных тарелок. Россыпь оранжевых пилюль.

В ванной он обнаружил кровь. Кровью была забрызгана раковина, рядом лежали скальпель и шприцы. Кровь была необычной, с примесью черной дряни, похожей на гной. Бутылки с водкой и снотворное были даже здесь.

В гостиной погром, шкафы перевернуты, у некоторых выломаны дверцы. На стенах вырезанные ножом надписи с призывом считать двери. Он заглянул в спальню. Бутылки с водкой у кровати, на столике снотворное. Он бы не удивился, обнаружив хозяина мертвым, но комната была пуста. Под подушкой лежал револьвер – он заметил ребристую рукоять и часть барабана, торчавшие наружу. Рядом ключ на цепочке. Ключ был весьма вычурным. На одной стороне было выгравировано «Санрайз», на другой – «14». Он взял ключ и положил в карман, сам не зная для чего. Дверей там все равно не было.

Последняя комната служила кабинетом. Там стояла пустая доска для записей и царил еще больший беспорядок. Обгоревшие клочки газет и фотографий валялись под ногами. Надписи «Считай двери» в изрядном количестве имелись и тут. Два года ||||||||||||||| искал дочерей, надеялся, тратил последние деньги, переезжал с места на место, пока не оказался в этой дыре и окончательно не слетел с катушек.

В «кабинете» была собрана вся информация, которую удалось накопать отцу девочки с необычной родинкой на мочке уха. Большая часть уничтожена. Чтобы во всем разобраться нормальному человеку, понадобилась бы уйма времени. Вот только нормальных в этой квартире не осталось. Он начал приклеивать к доске обрывки фотографий и разорванные в клочья газетные вырезки, с пометками от руки. Одна заметка называлась «Прятки».

Прятки