Комната

Всю дорогу он держал руку с пистолетом в кармане, однако добрались без приключений. Водитель высадил их на площади и уехал. Старик предложил провести ночь в гостинице, но он отказался. Времени осталось немного. А может, и того нет.

Он ждал Старика вместе с девочкой в здании вокзала. Там было прохладно. Он сказал Старику обойти несколько ломбардов и сдавать не больше двух колец зараз. И снять свое. Чтобы не вызвать подозрений. А еще попросил купить шахматную доску и лекарства.

Старик явился к вечеру. Наверняка девочка хотела есть и в туалет, но боялась отпроситься. Остров с его порядками еще долго будет являться ей в кошмарных снах. Они наскоро перекусили и сели на ближайший рейс до |||||||||||||||. Он попросил Старика сыграть в шахматы. Стал расставлять фигуры и перепутал ферзя с королем. Из трех партий он не выиграл ни одной.

На Острове попытались пришить щеку обратно, но получилось плохо. Рана воспалилась. Глаз — кровавая дыра — скрыт под бинтами, толку от которых не было никакого: кровь все равно проступала. Обезболивающее и антибиотики, что купил Старик, почти не помогли. От боли хотелось выть и лезть на стену.

Утром они прибыли в город. Старик поддерживал его, чтобы он не упал. Теперь следовало решить, куда ехать: к Пройдохе или к Третьей. Скорее всего, Пройдоха бесследно исчез. С другой стороны, нет уверенности, что Третья не вызовет психиатричку, едва его завидев.

Они сели в такси и поехали в редакцию. Старый Пройдоха был на месте и отлично выглядел. Пройдоха засыпал их вопросами, но он не стал отвечать ни на один. Вместо этого достал газетную вырезку и спросил, нет ли в заметке знакомого имени. Пройдоха внимательно изучил листок и покачал головой. Пройдоха хотел было выбросить заметку, но он не позволил. Пройдоха лгал. А еще он был в отличной форме. Ни кругов под глазами, ни скорбной физиономии. Разве что перчатки остались. Кажется, Пройдоха узнал один маленький секрет.

Они снова сели в такси. Теперь поехали к школе. Он боялся, что Третья ушла в отпуск — уроков давно нет, но она была на месте. Сидела в кабинете и что-то печатала.

Он закрыл дверь и вытащил пистолет.

— Крикнешь — и я выстрелю, — сказал он.

Третья побледнела. Он достал из кармана заметку и приказал читать вслух. Он уже не помнил текст, но заметит, если Третья собьется или сделает паузу перед словом.

Третья прочла заметку и взглянула на него.

— Что с тобой происходит? — спросила она.

— Хотя бы одно имя показалось тебе знакомым?

— Да, разумеется. Но…

— Замолчи. Я знаю этого человека?

— Ты хотел с ней встретиться, но тебя не пустили. Затем в Пансионат заявился твой друг |||||||||||||||. Задал кучу вопросов, украл рисунок.

— Ты поедешь со мной в Пансионат. Руку с пистолетом я суну в карман. Если ты попытаешься сбежать или позвать на помощь — убью. Просто сделай так, как я прошу, и никто не пострадает.

Машина дожидалась их на парковке. Водитель курил. Они сели на заднее сиденье. Старика и девочку он не взял.

* * *

Такси остановилось. Он всучил водителю пару смятых купюр и дождался, когда Третья выйдет из машины. Потом вышел сам.

— Нас могут не пустить, — сказала Третья.

— Сегодня отличная погода. Я видел столики для шахмат во дворе.

Обитатели Пансионата в самом деле вышли подышать свежим воздухом. Он сразу увидел |||||||||||||||. Она сидела с идеально ровной спиной. Они подошли ближе. Трение карандаша о бумагу. Справа две законченные работы. Слева — пачка чистых листов и стаканчик острозаточенных карандашей.

Крепко сжимая руку Третьей, он обошел стол. ||||||||||||||| в самом деле не походила на клиента дома престарелых. Скорее на обслуживающий персонал. Или гостью. Карандаш больше не выводил линию за линией, шуршание грифеля по бумаге смолкло. А затем она подняла голову. Их взгляды встретились. На секунду он увидел, что скрывается за радужной оболочкой, словно за плохо сшитой карнавальной маской. И, без сомнения, оно узнало его.

Еще немного, и эта милая женщина бросится на него, чтобы воткнуть прекрасный, остро отточенный карандаш ему в горло. А Пройдоха напишет об этом в газете. Впрочем, он и так напишет.

Он вытащил пистолет и выстрелил, целясь самой молодо выглядящей пациентке Зеленого луга в лоб.

Затем наставил пистолет на санитара.

— Мне нужны все рисунки этой женщины, — сказал он. — Уж будьте так добры, дайте на них взглянуть.

Обитатели Пансионата даже не поняли, что произошло. Он крепко держал Третью. Остался один патрон. Если придется стрелять, кого выбрать? Ее или санитара? Третья всегда была добра к нему. А санитар даже не слал открыток на Рождество.

Скоро он получил коробку. Санитар до смерти перепугался, наверное, принял его за психа. Он вышел на улицу, отпустил Третью. Вот-вот явится полиция, но время еще есть. Рядом стояла церквушка, туда он и двинул.

Он зашел в церковь и сел на скамью. Коробку рисунков положил на колени.