Комната безумца

Паула глубоко вздохнула, обернулась и обратила к родителям мужа самый, как она надеялась, невинный взгляд:

— Простите, что?

— Дороти только что получила письмо, — объяснил Говард Хилтон. — Довольно любопытное письмо, которое, похоже, ее не касается. Как и вас, наверное, — добавил он с широкой улыбкой. — Но все равно посмотрите.

Паула взяла письмо, и кровь прилила к ее щекам, когда она его прочла.

Белая Камелия,

встретимся этим днем в 3 часа у входа в крепость.

Вопрос жизни и смерти.

Синий Тростник

Белая Камелия. Синий Тростник. Эти слова просто кричали в голове у Паулы. Это были имена, которыми они с Патриком пользовались, когда развлекались, посылая друг другу секретные письма. Она узнала почерк: никаких сомнений, письмо от него и адресовано ей.

Но даже при том, что ее обуревали волнение и страх, ей удалось объявить спокойным голосом:

— Нет, не понимаю…

* * *

В половине третьего на втором этаже Хаттон-Мэнор приоткрылась дверь. Появившаяся голова бросила осторожный взгляд в коридор, и «Белая Камелия» на цыпочках вышла из комнаты в крыло поместья, спустилась по винтовой лестнице, ведущей к двери черного хода, и подождала, прислушиваясь к голосам Арианы Минден и Кэти, доносящимся из кухни. Закрывая дверь за собой, Паула сказала себе, что было бы глупо привлекать к себе внимание, действуя украдкой.

Она дошла до западной границы поместья и перелезла через железную изгородь, за которой двинулась к парадным воротам. Там она спряталась за деревом и стала ждать в подлеске — превосходный наблюдательный пункт. Она не сомневалась, что это и был «вход в крепость», описанный в письме Патрика, который посчитал крепостью Хаттон-Мэнор. Было бы легче подойти по подъездной дорожке, но ее видно из салона и, что важнее, из комнаты мистера и миссис Хилтон, в которой они по всей вероятности сейчас находились. С такой подозрительной свекровью не стоило брать на себя ни малейшего риска, особенно после того, как та прочитала письмо и явно настороже.

Она успела лишь осмотреть одежду (на ней было простое хлопчатобумажное платье, которое прекрасно ей шло), когда почувствовала, как ее глаза закрыла пара рук.

— Синий Тростник? — спросила она со смехом.

Руки опустились ей на талию, и она повернулась лицом к Патрику, который просто сказал:

— Привет, Белая Камелия.

Наступило молчание, а затем…

На сей раз провокационное влияние луны нельзя было винить за страстный поцелуй, которым они обменялись. После чего, считая свою нынешнюю позицию недостаточно безопасной, они пошли дальше в лес.

— Ты сошел с ума, приехав сюда, Патрик. Мы поклялись никогда больше не видеть друг друга!

Зажигая сигарету, Патрик вспомнил день в феврале, когда он приехал в Лондон, чтобы вновь увидеть Паулу. Он ждал поблизости от ее дома, пока не уйдет Фрэнсис, а затем проскользнул внутрь, чтобы увидеть девушку, которая преследовала его в мечтах после того, как уехала из Пэдстоу. Они провели вместе день, которого ему никогда не забыть, но это сделало расставание еще более жестоким.

— Знаю, но ничего не могу поделать. Я очень старался, но не смог сопротивляться.

— По крайней мере, объявил бы о своем присутствии более осторожно. Письмо вскрыла моя свекровь!

— Что я должен был сделать? Написать на конверте твое имя?

Паула не отвечала.

— Ладно!.. Давай забудем об этом.

— А вопрос жизни и смерти?

— Я говорил о себе, — признался он с застенчивой улыбкой. — Я должен был увидеть тебя. Это было жизненно важно для меня.

Паула прислонилась к дереву и встряхнула волосами, которые растеклись шелковистыми волнами по ее плечам.

— Если я правильно понимаю, мой друг, ты все еще любишь меня?

— Да, хотя это довольно специфический вид любви.

— Надеюсь, потому что это — невозможная любовь, как ты прекрасно понимаешь.

— Невозможная любовь, — повторил Патрик, уставившись вдаль невидящими глазами. — Может быть, именно эта невозможность… Он наклонился, чтобы поднять прутик, который подробно изучил перед тем, как продолжить: — Когда уже почти год назад я увидел, как твой поезд покинул станцию, у меня было странное чувство пустоты внутри. И лишь несколько дней спустя пришло понимание, что я больше никогда тебя не увижу. Ты была частью моей вселенной, моей жизни… С того дня все стало серым. Даже солнце. Я думал об этом, проводил ночи без сна, спрашивая себя, почему я так сильно скучаю по тебе… и почему я был настолько слеп все те годы, когда ты была так близко, а я все-таки не видел тебя.

Патрик взглянул и увидел слезы в прекрасных глазах, смотрящих на него.

— Но это не все, — продолжал он. — Я думал о совете, который дал тебе и в который полностью верил тогда, — о твоем будущем муже. И это было хуже всего… Как будто я сам себе подписал смертный приговор. Поскольку у меня сложилось впечатление, что без моей настойчивости ты никогда не вышла бы за него, я прав?

— Абсолютно прав, — ответила она совершенно спокойно.

Они вновь оказались в объятьях друг друга.