Комната безумца

— Ну, должно быть, к ней прикасался кто-то неизвестный, потому что вы с матерью отрицали, что трогали ее. Накануне вечером я оставил ее под виноградной лозой, а на следующий день нашел около изгороди.

— Дедушка, сейчас не время…

— Понимаю, понимаю. Иду спать.

После того, как он и миссис Блант ушли, беседа приняла другой оборот и вновь обратилась к покойной. Обсуждение вел Хёрст, и четверть часа спустя он обратился к Фрэнсису:

— Мистер Хилтон, есть все основания полагать, что вы догадываетесь, что именно мучило вашу сестру в последние дни. Да, и у стен есть уши…

Патрик чуть не выронил сигарету, которую курил, но Фрэнсис был слишком расстроен, чтобы это заметить. Как кошка, играющая с мышью, Хёрст дал несколько намеков об известном разговоре, подслушанном Патриком неделей раньше, и закончил мастерски: «Пожалуйста, не спрашивайте, как мы узнали. Итак, мы слушаем, мистер Хилтон».

Выстрел явно попал в цель. Фрэнсис побелел как мел. В комнате повисла тяжелая тишина. Фрэнсис встал со стула и начал шагать взад и вперед перед камином, держа руки за спиной. Отблески огня освещали его напряженные черты, и своей аккуратной бородкой он напоминал Мефистофеля из «Фауста».

— Вы мне не поверите, — сказал он наконец, не стараясь скрыть раздражение.

— Просто скажите нам и все, — промурлыкал Хёрст. — Скажите, что вы видели в кабинете.

Фрэнсис повернулся и почти бросил в лицо инспектору:

— Но я ничего не видел! Это все Сара со своими историями…

— Успокойтесь, мистер Хилтон, успокойтесь. О каких историях вы говорите?

Фрэнсис пожал плечами.

— Это настолько абсурдно… но, раз вы настаиваете. В последние дни Сара начала сходить с ума. Она думала, что видела… своего мужа.

— Своего мужа! Харриса Торна? — опешил инспектор.

— Да. Очевидно, у нее были галлюцинации.

— Так вот что это было! — воскликнула Паула. — Однажды вечером, помню, мы шли около леса, и она сказала мне два раза, что видит кого-то… когда никого там не было.

Фрэнсис бросил на нее красноречивый взгляд и продолжил:

— Это стало почти навязчивой идеей. Она хотела убедить меня, что я тоже видел его в кабинете, когда упал в обморок. — Он посмотрел Хёрсту прямо в глаза. — Я вновь повторяю вам, инспектор, и я совершенно в этом убежден: я просто почувствовал слабость, а в комнате не было ничего, абсолютно ничего!

— А вода на ковре. Как вы ее объясняете?

— Понятия не имею. Я рассказал, что знаю. Но действительно в этой комнате какая-то странная атмосфера, и я не единственный, кто это заметил. С одной стороны, спокойствие, умиротворение, но одновременно тревога.

— Как на кладбище, — заметил Хёрст.

Фрэнсис вздрогнул.

— Да, похоже на то. Но я считаю, что это просто наше воображение и наши мысли возвращаются в прошлое столетие, когда Харви Торн писал свои романы в той самой комнате… Да, о чем я? Ага! Сара приставала ко мне, чтобы я согласился с тем, чего на самом деле не было. Это походило на крик о помощи; она пыталась убедить себя, что это не ее галлюцинации. Она настаивала, настаивала… и в какой-то момент я решился. Вспоминая моего зятя в этой комнате с ее специфической атмосферой и слушая Сару, кричащую мне в ухо, я словно увидел перед собой его тень. Мимолетная картина, мысль, ставшая явью, — вот и все. Но повторяю, она хотела вытянуть из меня слова, которые я не хотел произносить. Она была в таком состоянии…

— Короче говоря, — перебил доктор Твист, — вы просто хотели ее успокоить.

Фрэнсис кивнул. Хёрст чертыхнулся, потому что это объяснение, как ни убедительно оно звучало, не помогало расследованию. Он загасил одну сигару и тут же закурил другую:

— Мы ходим кругами. Теперь, когда я задумался об этом, что же она видела в первый раз, когда упала в обморок?

Фрэнсис погладил подбородок.

— Она притворилась, что не может вспомнить. Что вполне возможно. На самом деле, я просто не знаю.

— Что бесспорно в любом случае, — заметил Арчибальд Хёрст, — это не Харрис Торн. По двум причинам: во-первых, свидетельства доказывают, что в комнате никого не было, а во-вторых, Торн был уже мертв, как утверждает судебно-медицинский эксперт. В любом случае трудно считать, что одного вида мужа достаточно, чтобы заставить ее потерять сознание. Так что же она видела, если действительно видела что-нибудь вообще? — Он остановился и высокопарно добавил: «Видеть иль не видеть — вот в чем вопрос!»

На самодовольную улыбку Хёрста никто не ответил. Но доктор Твист, казалось, глубоко задумался и еле слышно повторял последние слова инспектора. Внезапно его лицо озарилось:

— «Видеть иль не видеть — вот в чем вопрос!» Да, — продолжал он, удивив аудиторию. — Поскольку предполагается, что Сара видела своего умершего мужа, вопрос формулируется так: «он или нет»? Чего она боялась? Кого она боялась? Теперь мы знаем ответ: его. Сегодня мы слушали доктора Мидоуса. Он также заметил страх своей невесты… но она никогда не говорила ему, чего боится. А это означает, что речь, должно быть, идет о Харрисе Торне.

— Я не успеваю за вами, — проворчал Хёрст, сердито глядя на криминолога.