Комната кукол

«Вопрос не в оплате, — сказал мне Руфус. — Если бы все зависело только от денег, ты могла бы оставить тут всю прислугу. Мы не возражаем, если ты захочешь сохранить теперешнее положение вещей, хотя кажется немного странным, что у одной-единственной незамужней девушки работает десяток слуг. Я заберу только кучера, он уже давным-давно на меня работает. Все остальные, включая Трента, остаются тебе. — Он помолчал, точно проверяя, не попадусь ли я в его ловушку. — Вопрос в том, сколько людей ты сможешь подчинить. Королева получит новое имение, соберет двор и снимет чары со слуг Холлихока. Ты куда слабее ее в колдовстве, и не подлежит сомнению, что ты владеешь лишь толикой ее силы. Насколько опасно держать слуг без чар, мы поняли по твоей истории с мальчишкой и посудомойкой. Тебе не следует подвергать себя такому риску. Выбери тех, кого хочешь оставить, и позаботься об их безграничной преданности. Остальные даже не вспомнят об этом имении, как только выйдут за ворота. Я советую тебе оставить Трента, он хорошо себя зарекомендовал и даже под чарами сохраняет на удивление острый ум — это редкое человеческое качество. Что касается остальных — ты знаешь о пределах своих способностей больше, чем я. Главное — не переоценивай себя».

И вот я осталась со списком слуг и должна была решить, кто мне нужен, а от кого можно избавиться. Три горничные и два лакея? Слишком много. Мне вообще нужны горничные, если у меня есть камеристка? И нужна ли кухарке помощница и посудомойка, если готовить нужно будет только на одного человека? Я бы отдала целое состояние, чтобы не пришлось забивать себе голову такими мыслями. По крайней мере мне не нужно ломать голову прямо сейчас. Можно отложить решение этого вопроса до того времени, когда Руфус и Вайолет действительно уедут, и сделать выбор потом. Сейчас мне нужен покой. Только покой…

Но я не могла лежать в кровати. Что-то в этой комнате было не так, что-то будоражило меня. Я встала, пытаясь понять, что же это. Что-то мерцало на краю сознания, неуловимое… Если бы я только знала, что именно…

Затем мой взгляд упал на птичью клетку. Она стояла у окна и, невзирая на свет луны, лившийся в комнату, не была накрыта. Может быть, именно это растревожило меня. Или то, что я весь день не видела в ней птицу… Объятая кошмарным предчувствием, я медленно подошла к клетке. После смерти Бланш никто не говорил о ней, никто не входил в ее комнату. И ее птичка, крапивник, которого она так любила и готова была отдать девочке, чтобы тот дарил ей радость, эта бедная маленькая птичка лежала на дне клетки. Мертвая. Жалкое создание, горстка костей и перьев. Одинокая и всеми позабытая…

Я взяла покрывало, аккуратно сложенное на спинке стула, и осторожно набросила его на клетку. Затем снова улеглась на ароматные простыни. И разрыдалась.

Глава 20

У крыльца все еще цвели мальвы, подарившие дому его название. Глядя в окно на пышное великолепие розового, лилового и белого, я знала, что скоро чары Холлихока разрушатся. Тут находился двор королевы фей, и куда бы она ни отправилась, к ней тянулись все растения и распускались цветы, какая бы ни стояла погода или время года. Я не знала, какой сейчас месяц, и опасалась, что за воротами имения уже наступила зима. Скоро она вступит в свои права и превратит мое маленькое царство в серую ледяную пустыню. Мне казалось, что я еще слышу скрип кареты, на которой уехали Руфус и Вайолет, слышу перестук копыт.

Они не вернутся — не вернутся еще очень-очень долго, это я понимала. Но как бы я ни радовалась своей свободе от них, от их презрительных взглядов, их господства, Холлихок без них уже не будет прежним. Руфус был прав, мне не хватало колдовской силы Вайолет, чтобы удержать чары над этим имением. Я боялась, что все вокруг разрушится, окна покроются слоем пыли, а сад зарастет — не потому, что у меня слишком мало слуг, а потому, что этот дом любил Вайолет и будет скучать по ней. Сумею ли я поддерживать фейское пламя сама? Будет ли оно полыхать, открывая живые врата в мир фей? Или угаснет и на меня обрушится черное проклятье? Я не знала.

Феи могут быть счастливыми или несчастными, они не ведают промежуточных состояний. Они либо очень счастливы, либо крайне несчастны. Цвета мира — розовый и серый. Эти состояния могут быстро меняться, нас может порадовать яркая бабочка или разозлить колючая травинка, но со времени моего пробуждения я непрерывно пребывала на темной стороне мира и не знала, как выбраться оттуда.

Мысленно я перечисляла все, что должно было радовать меня, думала об обретенной власти, о красоте, о вере в себя… Но мне не становилось легче. Я не могла отделаться от ощущения, что девочка в конце концов была счастливее меня, вот только я не могла вспомнить почему. Но вновь и вновь меня охватывало смутное чувство утраты чего-то очень дорогого.