Комната с призраками

7 января. Я уговорил кузена Аллена пожить несколько дней у меня, он занял соседнюю комнату.

8 января. Ночь прошла спокойно. Аллен спал хорошо, только жаловался на ветер. Со мной происходило все то же: шепот и шепот – и что он хочет мне сказать?

9 января. Аллен считает, что в доме слишком шумно. Еще он считает, что кошка у меня являет собой большой и прекрасный экземпляр, только она чересчур дикая.

10 января. Мы с Алленом сидели до одиннадцати в библиотеке. Он дважды выходил посмотреть, чем занимаются в холле горничные. Вернувшись во второй раз, он сообщил, что видел, как одна из них проходила через дверь в конце коридора, и заявил, что, будь здесь его жена, она бы быстро приучила их к порядку. Я спросил его, какого цвета было платье на горничной; он ответил, что серое или белое. Думаю, что так оно и было.

11 января. Аллен сегодня уехал. Я должен держать себя в руках.

Последние слова «Я должен держать себя в руках

» появляются в дневнике все чаще и чаще и по определенным дням, иногда это единственное, что он пишет. В таких случаях они написаны очень большими буквами и прямо-таки вцарапаны в бумагу, отчего перо, наверное, сломалось.

Совершенно очевидно, что друзья архидьякона не замечали ничего странного в его поведении, что свидетельствует о его отваге и непреклонности. Других сведений о последних днях его жизни, помимо тех, что я привел, в дневнике нет. А о том, как он умер, поведает отшлифованный язык некролога:

Утро 26 февраля было холодным и ветреным. Совсем рано слуги случайно зашли в парадный холл резиденции, занимаемой назабвенным архидьяконом. И каковым же был их ужас, когда они увидели, что их любимый и почитаемый хозяин лежит у подножия главной лестницы в позе, которая вызвала самый страшные подозрения. Были сделаны попытки оказать помощь, и всех постигло оцепенение, когда выяснилось, что он подвергся жестокому и убийственному нападению. Позвоночник был сломан и нескольких местах. Но такое могло случиться в результате падения – оказалось, что ковер на лестнице соскочил с одной ступеньки. Но помимо этого, глаза, нос и рот были покрыты ранами, словно от когтей какого-то дикого животного, о чем страшно писать, и черты лица его неузнаваемы. Нет надобности добавлять, что искра жизни полностью отсутствовала, а если бы и тлела, то, согласно уважаемым медицинским авторитетам, погасла бы всего через несколько часов. Похоже, что автор или авторы столь таинственной ярости так и останутся неизвестными. И любые предположения, таким образом, также не привели ни к какому разрешению столь печальной проблемы, вызванной этой кошмарной трагедией.