Комната с розовыми обоями

От Дженни отказались родственники-опекуны, якобы не смогли с ней справиться, она постоянно грубила и убегала из дома. Но на самом же деле, Дженни рассказала мне по секрету несколько дней назад, ее дядя по материнской линии, сексуально домогался ее. Говорить об этом с психологом девочка не захотела, боясь, что родственники обвинят ее в бессовестной лжи и ей просто никто не поверит.

Судьба каждого ребенка здесь, в Центре, была полна жутких подробностей. В городе наше заведение за глаза называли приютом для трудных подростков, но на самом деле все не так – эти дети не злостные нарушители общественного правопорядка, им просто вовремя никто не пришел на помощь, как в свое время и мне ни одна живая душа не помогла.

Наш штатный психолог, Элис Купер, статная красавица с иссиня-черными до пояса волосами, всерьез полагала, что все подростки жестоки, безжалостность заложена в них самой природой. Нет, такими их делает жизнь и мы, взрослые. Маленький ребенок, совершая свои первые шаги в нещадном мире, учиться жизни у старших, копирует их поведение.

Нет никакой чудовищной трансформации из невинной крохи в безжалостного тинейджера. Есть только безграничное детское доверие, которым мы бездушно пользуемся.

Как живется на улице, я знала не понаслышке. Свое совершеннолетие мне пришлось встретить в заброшенном доме одного из недостроенных поселков на северо-востоке от Кардиффа.

За полгода до этого, осенью, в стране, да и по всему миру, как раз грянул экономический кризис и многие стройки встали. Я, приехав теплой весной из другого города на последние деньги, наткнулась на целое поселение таких же скитальцев. Два парня и четыре девушки, самой младшей было лет пятнадцать, устроили нечто вроде сквота в трехэтажном недострое, которому только еще предстояло стать особняком в псевдо викторианском стиле. Окна за неимением стёкол были затянуты полиэтиленовой пленкой, матрасы лежали прямо на черновом бетонном полу.

Сквотеры с радостью приняли меня в свою кампанию, люди, которые сами находятся в затруднительном положении, всегда более отзывчивы и сострадательны к чужой беде. Когда ты сыт и у тебя есть крыша над головой, перестает смущать, например, почему возле ночного клуба толкутся несовершеннолетние девчонки, которые предлагают себя за бутылку пива и за возможность переночевать в теплой кровати.

Я устало присела на стул и, отодвинув штору, выглянула в окно. Темное небо чуть заметно посветлело на востоке, по стеклу забарабанил дождь. Деревья в парке Хит за дорогой тревожно шумели, словно неспокойное море. Ветер гнал желтые листья по серому октябрьскому газону. Сильные порывы ударяли в окно, заставляли стекла тонко звякать.

Гул ветра напомнил мне, как ладонь зажимает рот матери, чтобы та не кричала. Она сильно пьяна, еле стоит на ногах, и справиться с ней легко. Безжалостные руки тащат мать в ее спальню и накидывают петлю на шею. Там под потолком проходит деревянная балка, веревку перекинуть удается не с первого раза, грубая пенька срывается и больно ожигает мои ладони. Мать мычит и вырывается из сильных объятий, но руки беспощадны. Они тянут конец веревки вниз все сильнее. Ветер яростно стонет под крышей дома, тоскливо свистит в слуховом окне.

Стоп, нужно прекратить об этом думать. Нельзя ворошить прошлое. Эти слова, как заклинание, я повторяю себе каждый день. Иногда лучше спрятать воспоминания подальше, отказаться от них, иначе они могут ворваться в мою жизнь и развеять все, как ветер за окном раскидывает багряные и желтые листья, собранные в аккуратный ворох.

Сегодня в девять утра я сдам свою смену и буду свободна целых три дня. У меня накопилось много неоконченных дел, надеюсь, за выходные мне удастся со всем разобраться.

Для начала, например, не помешает навестить дядю Дженни. Они живут за рекой Тафф в Риверсайде, довольно неплохой район, много парков и сквериков. Я могу побродить поблизости от их дома, присмотреть что там и как.

Завтра, в понедельник, решаю я.

Глава 2

В Кардифф пришло очередное серое утро.

Когда я продрал свои глаза, то понял: первое – серьезные проблемы со здоровьем у меня не за горами, все мои сорок шесть лет и непомерное количество порций виски, которые в последнее время помогают мне крепче заснуть, висели на мне тяжким грузом, второе – я опаздываю на вскрытие.

Наш патологоанатом Рейни страшный говнюк и зануда, стоит хоть один раз проявить к нему неуважение и он буквально выест все мозги: вскрытие будет проводить медленно или вообще задвинет в конец очереди и придется ждать до вечера, а то и до завтра. Сегодня выходной день, он и так делает нам большое одолжение, работая сверхурочно.

Я позвонил констеблю-стажеру Майку Андерсону и предупредил его, что задерживаюсь, пусть придумает что-нибудь для Рейни, вроде меня вызвали срочно к шефу, в общем он парень не маленький, сообразит.