Комната с видом

— Он, конечно, со странностями... — мистер Биб немного помешкал, прежде чем продолжить, — но вряд ли способен злоупотребить вашим доверием и меньше всего рассчитывал на вашу признательность. Он обладает редким достоинством — если это можно назвать достоинством — всегда говорить что думает. Ему случайно досталось то, что ему не нужно, зато нужно вам. Он не считает это услугой. Нам — во всяком случае, мне — трудно понять человека, который всегда абсолютно искренен.

— Я знала, что он хороший! — обрадовалась Люси. — Мне нравится видеть в людях хорошее!

— Да, полагаю, он такой и есть: хороший, но ужасно нудный. Мы с ним расходимся почти во всех важных вопросах, и я думаю... я надеюсь, что вы тоже придерживаетесь других взглядов на мир. Он из тех людей, с которыми можно не соглашаться, но которых нельзя жалеть. Сразу же по приезде он восстановил против себя всех обитателей пансиона. Он начисто лишен такта и светских манер — впрочем, дурными их тоже не назовешь — и не считает нужным держать свое мнение при себе. Мы как- то даже собирались пожаловаться на него нашей неподражаемой синьоре и, слава богу, передумали.

— Можно ли на основании вышесказанного заключить, что он социалист? — спросила мисс Бартлетт.

Мистер Биб немного скривил губы, но подтвердил: можно.

— Сына он тоже воспитал социалистом?

— Я плохо знаю Джорджа, потому что он крайне неразговорчив. Тем не менее он производит хорошее впечатление и, пожалуй, умен. Конечно, он многое перенял от отца, и не исключено, что разделяет его взгляды.

— Ну, просто гора с плеч, — призналась мисс Бартлетт. — Так, по- вашему, нам следовало принять их предложение? Вы считаете меня отсталой и чересчур подозрительной?

— Упаси бог, я так вовсе не считаю.

— Может, я должна извиниться перед ним за грубость?

Мистер Биб с досадой заметил, что это вовсе не обязательно, и отправился в курительную комнату.

— Кажется, я нагнала на него скуку, — предположила мисс Бартлетт после его ухода. — Люси, почему ты не поддерживала разговор? Ему, несомненно, интереснее с молодыми. Надеюсь, тебе не показалось, будто я его монополизировала? Я была уверена, что ты возьмешь его на себя.

— Он очень хороший! — воскликнула Люси. — Точно такой, каким я его запомнила. Должно быть, он видит в людях только хорошее. Даже не подумаешь, что священник.

— Люсия...

— О, ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду! И знаешь манеру священников выдавливать из себя улыбку. А мистер Биб смеется от души, как нормальный человек.

— Ну и чудачка же ты! И как две капли воды похожа на мать. Интересно, он ей понравится?

— О, конечно — и ей, и Фредди!

— Да, пожалуй, он очарует всех просвещенных обитателей Уинди Корнер. Мы же у себя в Тонбридже безнадежно отстали от времени.

— Да, — хмуро подтвердила Люси.

У нее осталось смутное ощущение неудовлетворенности, но она никак не могла определить, кем именно недовольна: собой, мистером Бибом, просвещенными обитателями Уинди Корнер или косным мирком Тонбридж Уэллса. Тем временем мисс Бартлетт, всегда упорно отрицавшая свое недовольство кем или чем бы то ни было, продолжила разговор:

— Боюсь, что я для тебя плохая компания.

И, конечно, Люси в очередной раз упрекнула себя в эгоизме: «Я должна быть внимательнее. Шарлотте и так приходится туго: ведь она бедна».

К счастью, одна из миниатюрных старушек, видимо, старых дев, которые на протяжении всего этого времени благосклонно улыбались им из другого конца комнаты, подошла и попросила разрешения сесть на стул, освободившийся после мистера Биба. А когда села, тут же тихонько, как пташка, защебетала об Италии. О том, чего им стоило решиться на эту рискованную поездку, которая, однако, превзошла все их ожидания. О благотворной перемене в состоянии здоровья ее сестры, о необходимости закрывать на ночь окна спальни, а по утрам выпивать полную бутылку воды. Она излагала новости и делилась опытом в приятной, доброжелательной манере, уверенная в том, что беседа с ними заслуживала большего внимания, чем жаркий спор о гвельфах и гибеллинах в дальнем углу гостиной. Рассказала даже о кошмарном эпизоде в Венеции, когда она обнаружила в своей постели нечто такое, что хуже блохи, но все-таки лучше кое-чего другого.

— Зато здесь вы находитесь в полной безопасности — как в Англии. — Синьора Бертолини совсем как англичанка.

— В наших комнатах дурно пахнет, — пожаловалась Люси. — Мы боимся ложиться спать.

— И вдобавок ко всему вам приходится созерцать из окон пустой двор, — посочувствовала старая дама. — Ах, если бы мистер Эмерсон проявил больше такта! Мы все так переживали за вас!

— Я убеждена, что у него были добрые намерения.

— Вне всяких сомнений, — поддержала ее мисс Бартлетт. — Мистер Биб упрекнул меня в чрезмерной подозрительности. Но я должна была защищать интересы моей юной родственницы.

— О, разумеется, — согласилась старая леди, и они застрекотали в унисон о том, что молодым девушкам лишняя осторожность не помешает.

Люси постаралась придать себе кроткий вид, но не могла не чувствовать себя идиоткой.